У домика, окруженного невысокой, но широкой изгородью из перепутанной колючей проволоки, стоял часовой. С недобрым любопытством смотрел он на приближавшуюся к нему девушку, которую сопровождал обер–ефрейтор.
— Пропустить! — сказал обер–ефрейтор.
Часовой отступил на один шаг в сторону.
Они вошли в домик и начали подниматься по лестнице на второй этаж. Было тихо. Внизу, в какой–то комнате, стрекотала пишущая машинка.
— Налево. — скомандовал спутник или конвоир Оксаны, когда они поднялись на второй этаж. — Третья дверь направо.
Обыкновенная дверь, крашеная под орех. Что ждет Оксану там, за этим порогом? Ну, ну, начинайте свою игру в кошки–мышки… Любопытно, чем вы сможете ошеломить простушку Анну Шеккер?
Обер–ефрейтор постучал в дверь. Послышались шаги, дверь раскрылась, и на пороге появился капитан. Он был молод, хорошо сложен, с румянцем на всю щеку. За стеклами очков в тонкой золотой оправе — настороженные глаза.
— А–а, если не ошибаюсь, к нам пожаловала мадемуазель Анна Шеккер, — сказал он, посмеиваясь.
«Недавно приехал из Франции, болван», — в то же мгновение отметила про себя Оксана, и легкая гримаса неудовольствия появилась на ее лице. Она давала понять капитану, что ее неприятно задел такой тон и особенно неуместное, оскорбительное для немки слово «мадемуазель».
— Прошу… — широким жестом пригласил капитан.
И в тоне голоса, и в жесте какая–то насмешка, двусмысленность. Дескать, пожалуйте, птичка, в клетку…
Оксана вошла в комнату. Обер–лейтенант захлопнул дверь, остановился у порога. Это — хуже…
— Садитесь, Анна Шеккер, — довольно вежливо предложил капитан, показывая на стул возле стола.
Оксана села и взглянула на капитана. Теперь она рассмотрела его хорошенько. Светлые с желтоватым отливом волосы расчесаны на косой пробор. Круглое лицо, глаза прозрачно–голубые, почти серые. Умен? Пожалуй, нет — слишком мясисты и румяны щеки для умного человека. Облагораживают лицо очки. Странно, с детских лет у нее осталось уважение к людям, носящим очки. Это потому, что ее любимый учитель в школе тоже носил очки.
— Курите? — капитан улыбается.
— Нет, — улыбается Анна.
— А может быть, попробуете? — настойчиво предлагает капитан и раскрывает коробку.
В коробке сигареты, но сверху, наискось, лежит папироса со смятым разорванным мундштуком. Анна пожимает плечами, смеется, отрицательно качая головой.
— И даже вот эту папиросу закурить у вас нет желания? — делая нажим на словах «вот эту папиросу», с наигранным удивлением осведомляется капитан и высоко поднимает рыжеватые брови.
— Эту тем более… — смущенно смеется Анна. — Я вообще не курю.