Он несколько раз хлопнул в ладоши, и вслед за ним захлопали другие.
Анне аплодировали, ее поступок оценили, она завоевывала симпатии — летчики уважали смелых. Оксана победила.
Суровая, с красным от гнева лицом, она быстро собрала на поднос посуду, осколки разбитой тарелки и, даже не взглянув на виновника скандала, побежала к служебному отделению. Тонкая, затянутая накрохмаленным фартуком фигурка мелькнула между столиками и скрылась у раздаточного окна.
— Ай да Анна–партизан! — неслось ей вслед.
— Густав получил прямое попадание…
— Ну как, ожегся, Густав?
Победа Оксаны была полной.
Когда она вернулась к столику с чашками горячего, дымящегося какао на подносе, лейтенант с гусиной шеей сидел, не поднимая глаз. Его товарищи смущенно улыбались.
— Господин лейтенант должен бы попросить извинения за свой грубый, необдуманный поступок, — тихо и миролюбиво сказала девушка, расставляя чашки на столе. — Но так как мы погорячились оба, то я первая приношу извинения господину лейтенанту.
Великодушно улыбнувшись, она осторожно и нежно прикоснулась пальцами к плечу нахмурившегося лейтенанта, словно лаская еще не совсем приученного зверька, и добавила тихо:
— Женщины должны щадить мужское самолюбие… Мир… Анна довольна. Она не хочет иметь врагов.
Ведь она — немка и любит всех их. Они ежедневно рискуют жизнью. Во имя фюрера. Во имя великой Германии. Во имя тех пятидесяти десятин, которые должна по праву наследницы получить Анна Шеккер. На груди у широколицего обер–лейтенанта, который первым заступился за нее, несколько ленточек, свидетельствующих о его боевой доблести, наградах. Все они — смельчаки, герои. «Крылатое племя зигфридов». Эту фразу Оксана встретила в немецкой газете. Так был озаглавлен очерк о гитлеровских летчиках прославленной эскадрильи, действующей на Восточном фронте. Зигфрид — герой старинной немецкой легенды «Песнь о Нибелунгах». Следует достать и прочесть эту книгу — Анне необходимо напитываться истинно немецким, истинно арийским духом…
Капитан Бугель поджидал Анну у раздаточного окна. Толстяк тяжело дышал и прижимал руку к сердцу. Он отвел девушку в сторонку и, выпучив глаза, тревожно зашептал:
— Ради бога, Анна… Я забыл вас предупредить… Ради бога, не связывайтесь с этими головорезами. Опасная публика… Они никого не боятся и не признают.
— Почему же? Они… — попыталась возразить Оксана, но Бугель не дал ей договорить.
— Вы не представляете! Они никого не признают и никого не боятся. Жаловаться бесполезно. Терпите. Я терплю… Один господь знает, сколько мне приходится терпеть от этих молокососов.