Делии нужна помощь, и я сделал бы это для любого старого друга.
В том-то и заключается весь ужас вранья: ты сам начинаешь верить в свои небылицы.
Каждый журналист мечтает заполучить эксклюзивный материал о «смертниках». Каждый хочет быть «услышанным голосом истины» и «глашатаем покаянных слов». Хочется, чтобы читатель выслушал заключенного и подумал: «Хм, а не так уж много между нами различий». Но не каждый журналист вынужден ранить своими разоблачениями любимую женщину.
Когда в комнату входит Эндрю — худее, чем я его помню, с неаккуратно выбритым черепом, — мир для меня останавливается. Мне неловко видеть его в арестантской робе, как неловко застать своего дедушку в трусах. Он мало напоминает человека, которого я знал; скорее, может сойти за троюродного брата, чьи черты лица в принципе схожи, но расположены иначе. Кто же был первым: этот Эндрю — или другой?
Я, если честно, удивлен, что он согласился встретиться со мною. Несмотря на то что я, считай, вырос в его гостиной, Эндрю все-таки знает, чем я зарабатываю на жизнь.
Он берет трубку, я следую его примеру. Мне хочется задать ему всего один вопрос: «Зачем вы это сделали?» Но вместо этого я говорю:
— Надеюсь, за стрижку с вас взяли недорого.
Он смеется, и всего на долю секунды лицо его становится лицом Эндрю, которого я знал.
Мое основное воспоминание об Эндрю связано с переговорами. Мы с Делией и Эриком как-то раз копались на старой свалке в лесу в поисках глиняных черепков, наконечников индейских стрел и бутылочек из-под целебных эликсиров, когда на глаза нам попался старый-престарый чемодан. Внутри мы обнаружили целую уйму шпионского снаряжения — наушники, штекерную панель, частотомер — с вырванными проводами и раздолбанными колонками. Сами отнести эту громадину домой мы не могли и, проголосовав, решили, что из всех родителей помочь нам сможет только Эндрю. «Это любительское радио, — сказал он, открыв крышку. — Давайте-ка попробуем его починить».
Эндрю навел справки в доме престарелых, и какие-то дедушки смогли вспомнить эту марку и даже рассказали, какими рычагами и кнопками регулировать громкость и частоту. Он сходил с нами в библиотеку за книжками по электронике и в скобяную лавку за проволокой и зажимами, после чего принялся паять в подвале.
И вот несколько дней спустя мы сгрудились вокруг него, и он включил это радио. Из динамика вырвался протяжный, ошалелый вой. Эндрю произнес какую-то чушь в микрофон. Повторив сообщение еще раз, мы — изумленные и счастливые — услышали ответ. Нам ответили откуда-то из Англии. Он сказал, что прелесть любительских радио в том, что вам непременно ответят. Только, предупредил он, нужно быть осторожным и не болтать лишнего. Люди порой выдают себя за других…