— Неужели ты мне не доверяешь? — с обидой спросил царь.
— Тебе я, конечно, доверяю. Но ведь в любой момент могут появиться ихлане либо пираты.
— Но ведь все были бы в городе, закрыли бы ворота и все.
— Ну ладно, у тебя одни обычаи, у нас другие военные обычаи. Мы друзья, и давай по пустякам друг на друга не обижаться, — ласково сказал принц.
Проконсультировавшись с Кирсом, Атар понял, что даже намеков на возможность предательского нападения не было, но на всякий случай отдал своим людям приказ надеть под платье легкие доспехи и взять кинжалы, если их вдруг попытаются перебить во время пира.
Пир по сравнению с пирами в Империи казался скучноватым, в частности, потому, что практически не было общего языка. Единственное что было интересно, это то, что во всем чувствовалась старинная культура и утонченность. Фрески на стенах дворца напоминали древние фрески в музеях Линьи, единственного города в Империи и вокруг нее, за последние три тысячелетия не испытавшего ужасов варварского (или, еще хуже, цивилизованного) разрушения и геноцида. Сюда, видимо, тоже не докатывались переселения народов и крушения больших империй.
Дворец казался слишком пышным для ничтожного царства. Городу явно было слишком просторно в циклопических городских стенах. Словом, все вокруг навевало дух последнего прибежища старинной культуры, столичного острова какой-то древней империи либо огромного царства, ныне оставшегося единственным хранителем ее традиций и ее коренного народа. Принц подумал, что надо будет в Великом Монастыре или Великом Храме узнать об истории этого народа. Наверняка она очень поучительна. Но затем он мысленно схватил себя за волосы. На Юге единственный Великий Монастырь, и он далеко от намеченного места поселения. Это не то, что Империя, где два Великих Монастыря, Великие Храмы на Киальсе и в Линье, да еще Монастырь Шжи недалеко.
Несколько скрашивало скучный прием то, что, в отличие даже от старков, где женщины и мужчины у знати пировали в разных залах, правда, имея право друг друга навещать и танцуя в общей зале, здесь все собрались вместе. Местные женщины тоже производили впечатление древней, утонченной и какой-то уже неземной красоты. Красноватый оттенок кожи, широкие длинные искусно подведенные глаза, тонкие губы, маленькая грудь и изящное сложение, тонкий запах дорогих благовоний. Но Высокородные гетеры и даже художницы их затмевали, вызывая восхищенные взгляды мужчин и неприязненно-завистливые — женщин. А дамы старков явно превосходили их по силе духа и не уступали по аристократизму поведения, хотя их раздражала эта древняя красота местных женщин, от которой веяло тонкой чувственностью. Но они с удовольствием смотрели на то, как местные мужчины полностью переключились на гетер, как загипнотизированные ими.