— Это наша земля. Она нам отдана всеми Великими Монастырями и я только что совершил обряд вступления во владение ею. Так что уходите с миром, ссарацастрцы, — столь же грозно ответил Атар, и священник перевел его слова.
— Мы будем защищать эту крепость, пока сюда не придут войска нашего царя царей, — ответил Цацикот.
— Мы будем рады разгромить эти войска в честном бою, — отрезал Атар. — Да вам до их подхода и не продержаться.
— Ну ладно. Мы готовы уйти, если вы оплатите наши расходы по очистке и восстановлению крепости. Давайте тысячу золотых и мы через десять дней уйдем.
— Берите сто, пока я даю, — спокойно проговорил Атар. — И уйдете вы сейчас же.
— Это нечестно! — сморозил глупость Цацикот.
— Тогда мы честно возьмем крепость и всех вас обратим в рабство, — улыбнулся Атар.
— Давайте свои сто золотых, — сдался Цацикот, поняв, что большего не добьется. — Но нам нужно пара дней на сборы.
— Немедленно пускайте наш гарнизон в крепость, и, так и быть, собирайте пару дней свои вещи, — забил последний гвоздь Атар.
— Согласен, — вздохнул Цацикот.
Появились как из-под земли несколько мелких торговцев, как только убедились, что в старкском войске царит порядок. Один из них отличался полной невзрачностью и постоянной угодливой улыбочкой. Но на это никто не обратил внимания. Более того, бойцы отряда даже купили у него несколько мелочей. Обижать мирных жителей они совершенно не собирались, да и запрещено это было строжайше, а цены у разносчика были в общем приемлемыми. Коробейник бешено торговался на ломаном агашском, но, поведи он себя по-другому, все бы удивились, а так он никому не запомнился. Единственным, когда можно было бы что-то почувствовать, был эпизод, когда один из ихлан захотел сбагрить разносчику в уплату трофейный кинжал вместо денег. На секунду в глазах торгаша промелькнуло отвращение, но затем он просто назначил за кинжал такую смехотворную цену, что сделка расстроилась сама собой.
Горцы не сообразили, что забрать с собой можно будет только со свои вещи, а их жадность используют для нахождения и обезвреживания остающихся ловушек. Два дня ссарацастрцы лазили по всем укромным уголкам крепости, пытаясь собрать все ценное и потеряв на этом еще пару десятков человек, а на третий день их выпустили. Атар сразу решил, что выйдут они лишь с оружием, доспехами и деньгами, оставив все находки. Он понимал, что после такого предстоит ждать удара от рассерженных горцев, но считал, что войны с ними все равно не избежать. Но судьба оказалась несколько благосклоннее к Атару.
Царек Цацикот был одет празднично: в шелковую черкеску, с узким сыромятным ремнем, кинжалом, подвешенным к нему, шелковую же рубашку на выпуск, застегивающуюся красиво сделанными из ниток пуговичками и тесемками, шерстяные шаровары, заправленные в мягкие легкие с эластичными голенищами сапоги, в баранью шапку и в бурку. Его люди выглядели примерно так же, только черкески были у них шерстяные, рубашки холщовые и на ногах у многих ноговицы вместо сапогов. Подойдя к царьку, Атар почувствовал проклятие.