"Это что касается вас самих и ваших домов и хозяйств. Но ведь и все варвары должны видеть в каждом из вас прирожденного высокородного. Значит, вы должны уметь вести себя как высокородные. И не только вы, но ваши жены и дети также. Всех женщин до сорока пяти лет и всех детей с пяти лет с завтрашнего дня берем в обучение. Те женщины, которых мы с собой привезем, мало того, что должны столь же выделяться над варваршами, как высокородные дамы либо гетеры над ними. Они должны будут затем воспитывать этих неотесанных варварш, матерей младших детей в их семье, чтобы эти матери не испортили новых граждан. Они должны будут управляться с большой семьей и слугами. Им тоже придется нелегко."
"А вот теперь я прошу руководителя военной подготовки полковника Лана Асретина и назначенных им сотников развести вас по сотням и десяткам и начать военную подготовку. Единственное послабление, но только на сегодня: без оружия и доспехов. После обеда вас ждут монахи. Женам, дочерям и детям дадим день на то, чтобы освоиться с мыслью, что завтра с утра их тоже будут ждать монахи и наставницы. Вечером те, у кого нет оружия или доспехов, приходите ко мне в командирский шатер. Вам выдадут их и возьмут с вас расписку. Словом, с сегодняшнего дня мы живем по поговорке: тяжело в учении — легко в бою; легко в учении — смерть в бою."
Так принц взял бразды правления в лагере колонистов. Он теперь был рад, что среди колонистов почти не было карлинорцев: каково тем было бы отрываться от домов и семей, когда они в двух шагах от родных?
Вечером в лагерь прискакал князь Клингор и довольно сказал:
— Молодец, дядюшка! Я велел освободить тех из преступников, кто в тюрьме и на каторге лишь окончательно испортится, с условием, что они до отправления не имеют права покидать лагеря и должны под страхом смерти выполнять все обязанности колонистов. Так что принимай завтра еще сотню колонистов.
— Спасибо, князь, даже за эту мразь. Там они вынуждены будут стать людьми, а здесь превратятся в нелюдей. Я подумал, что даже лучше, что твои люди не записались ко мне, Те двое, кого я нашел, стоят двух тысяч преступников. А обычные людишки выли бы рядом с домом и всех сбивали бы с толку.
— Пожалуй, ты прав, дядюшка. Но подожди: теперь к тебе потянутся наши вторые и третьи сыновья. Я издам завтра же указ, что любой записавшийся в колонисты лишается права входа в города и села княжества вплоть до прощания перед отплытием.
— Спасибо тебе еще раз, князь-племянник. Только сделай из этого указа исключение для тех, кто уже был записан.