— Но скажи хоть — отторговала?
— Ее уже не отторгуешь. Но детей, внуков ее — да, отторговала.
— И что же будет теперь? — упавшим голосом спросила Ада.
— Будет то, что будет. Она… у нее своя судьба, свой владыка. Главное тебе — не мешаться. Исправить ничего не сможешь, только вконец испортишь. Матерью будь покладистой, своей воли не навязывай, она другой волей жить будет, поумней твоей. Что попросит — дай, потому что просить она будет только того, что нужно ей, не из каприза или прихоти, и, если не дашь, сама возьмет. Тогда всем хуже будет. Не брани ее — не она виновата. Против себя не настраивай — не ее настроишь. Это ты запомни, запомни хорошенько. Я помогу. А вот про то, кому дочка твоя посвященная, ты забудешь. Это тоже я помогу. А потом уеду.
— Нет! — воскликнула Ада.
— Уеду. Нельзя мне здесь больше оставаться. Ее видеть нельзя. Ада заплакала.
— Мама, мамочка! Что же с нами-то будет?
— Разное будет. Ты жить будешь беззаботно, весело, молодой останешься до глубокой старости, человека встретишь, во всем тебе подходящего, но мужа не бросишь, не захочешь.
— А он, Сева?
— А, твой-то, отбайло? Долгая жизнь и у него будет, но болезная, невеселая. Тело сохранит, а ум потеряет. Семью сохранит, а дом потеряет. Чины, звания сохранит, а дело жизни потеряет.
— Никитушка?
— Никитушке счастье будет обманчивое, отравленное. Печалью главной отравленное…
— Какой печалью?
— Что мужчиной родился — Ада вздохнула.
— А она?
— Про нее говорила уже. Своя у нее дорога.
— И ничего-ничего уже не сделать? Мать наклонилась к ее уху и зашептала:
— Есть путь. Только негоже мне, потомственной викке, и говорить-то про это. Ада напряглась.
— Ты, как я уеду, можешь ее в церковь отнести, окрестить. После того она долго болеть будет, страшно, на всю жизнь калекой останется. И жизнь будет у нее недолгая, тяжелая. Но Рогатый власть над ней потеряет. Только непременно ты сама должна в церковь отнести, добровольно. Если Клава тайком окрестит — ничего не изменится.
— Ой, мама… Страшно как! Болезнь, уродство, ранняя смерть… А если не окрещу?
— Благодетель ее своими заботами не оставит. Все у нее будет, к чему человек стремится, и в изобилии. Ум, здоровье, красота, сила. Удача небывалая будет… Только решать сейчас надо. Потому что какое решение ни выберешь, про то что было и второе, забыть придется. А это можно, только пока я здесь.
— Дай папиросочку!
Ада курила, смотрела в окно, барабанила пальцами по подоконнику.
— Нет, — решительно сказала она. — Не будем крестить.
Вечером Захаржевские узнали, что, привезя их из клиники домой и возвращаясь в гараж, Боря Руль не справился с управлением, выскочил на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Руль погиб на месте, ЗИМ превратился в груду железа, а водитель грузовика лежит в больнице в глубоком шоке.