Тимофей нашелся чуть в стороне, сидящий в неудобном положении на корточках у самого уреза воды, бледный и хмурый. Руки он опустил прямо в речку, закопав свои кисти в скопившийся на мелководье ил, а босые ноги разместил на кочке растущей рядом осоки.
— Что, Тимка, не похоже это на кино? — Иван опустился рядом на травяной склон.
— Я когда посмотрел на него, ну... того воя, в которого я попал, меня сразу вывернуло. — Тимка плеснул водой себе в лицо. — Это что значит? Я ведь белок стрелял, всяких птиц — и ничего, а тут... Воина из меня не получится?
— Нет, дружище, это означает совсем другое... Это означает, что тебе, как и другому нормальному человеку, претит убивать себе подобного. А уж в двенадцать лет... Исполнилось уже?
— Нет еще, но скоро...
— Тем более. Это нормальная реакция, потом привыкнешь и будет легче. Только одно запомни, ладно?
— Что?
— Когда ты забудешь лицо первого человека, которого ты убил... Что, опять? Ну тошнись, тошнись... Все уже, ничего не осталось? Ну, так вот, именно тогда ты станешь настоящим воином — смелым, бесстрашным, жестким, не жалеющим ни чужих, ни своих.
— А что, это так и должно быть? А если я не захочу быть таким? — Тимка вопросительно поднял на егеря бледное лицо.
— Тогда ты просто останешься человеком... Человеком, который если и убивает, то по необходимости, а не ради каких-то своих или чужих целей. Пойми, Тимк, я говорю тебе самые простые вещи, которые во все времена говорят тем людям, которые... которые попали в ту же ситуацию, что и ты. Но от этого эти вещи не перестают быть правильными, хотя каждый раз говорятся по-разному. Главное в любой ситуации — чтобы ты оставался человеком. Правда, это самое главное. И еще... Спасибо тебе, что спас мне жизнь... Тоже простые слова, да? Ты не просто убил кого-то, ты спас другого человека... Об этом и помни. Спасибо.
— Угу. Только отцу не говорите, ладно?
— Думаешь, он не видел? Тогда сам подойди, он тебя поймет и... наверное, найдет слова более подходящие, что ли. Или помолчит вместе с тобой. Это тоже помогает, уж поверь... Ну, пойду я, а ты иди в лагерь на железное болото, туда уже все собираются, выспись... Посторожить наш сон найдется кому, да и не сунется сюда сегодня уже никто.
Иван отошел к Антипу, суетящемуся около лежащей на лапнике Ефросиньи, присел рядом, вопросительно посмотрел на охотника.
— Как она?
— Выживет, вестимо, аще не помрет... Да шуткую я, Михалыч. Все по-лекарски мы сделали... Бог даст — обойдется, спит она. Отметины останутся, ну да для сякой бабы это не главное...