— Как остальные?
— Аки присно... Муж без дела — не муж вовсе. Воев ужо обобрали до исподнего да похоронили как подобает... До захода солнца и лицом на полудень положили, как требуется по вере их. Не поймешь, как развернуть надобно? Очень просто: набок тело повернули — и все... Двое живы остались, оглушило бревнами малость. Этих спеленали и к болоту отволокли. Тот, что постарше, очнулся уже. И нашего упокойника туда же отнесли, там жинка его с малым дитятей... проститься надобно. Охотнички облачаются в доспехи и луки пробуют. И тебе сыскали доброе облачение — все по росту, не обидели. Что далее?
— Хорошо, что помнишь о таких разных вещах. — Иван пригладил взъерошенную шевелюру. — Пойдем к кузнецам, подумаем, что дальше делать. Охотников звать будем?
— Не, аще нужда возникнет, то кликнем, а мыслить надобно малым кругом.
— Согласен. — Егерь обнял Антипа за плечо и повел его к сидящим около реки кузнечных дел мастерам. — Гхм... Николай. — Иван решил сразу все расставить по местам. — Чтобы потом не возникало вопросов... Виноват я перед тобой. Вот. Морду бить будешь?
— О чем ты, Ваня? — недоуменно посмотрел на него кузнец.
— Да Тимофея я под стрелы подставил.
— А... рассказали доброхоты уже... про его подвиги... — Николай отхлебнул воды из берестяного туеска, зачерпнув ее прямо из речки.
— Другого мальчонки под рукой не оказалось, а надо было, чтобы вои к нему поближе без опаски подошли и сгрудились. Договоренность у нас с ним была, что сразу в подлесок нырнет, — продолжил рассказывать Иван. — А он, сорванец такой, остался, да еще и самострел притащил.
— Все, дальше можешь не виниться, Михалыч. Главное, что ты сам о его безопасности думаешь, — этого достаточно. И говорю так не из-за того, что я такой дурной отец, просто мне лучше известно, что он может натворить по своему разумению... Кроме того, если мы с детьми нашими за чужими спинами будем прятаться, то как людям потом в глаза смотреть? А Тимка... Собственно, мы тут из-за него, не находишь?
— Ну... знаешь, а я тут более к месту, чем прежде, так что ему за это моя благодарность. А вторая за то, что он спас меня сегодня. Серьезно, жизнь спас... — посмотрел в глаза недоумевающему Николаю егерь.
— Да? Хм, новость... А что случилось? Я тут как-то закрутился...
— А говоришь, не дурной... Подойди потом, поговори с ним, а пока... — Иван хмыкнул и сразу решил брать быка за рога: — Когда начнете дела делать, мужи мастеровые? Когда печи начнете класть?
— Опять двадцать пять... Вишь, как дело обернулось, оружие теперь есть, можно идти в весь, помогать там... осажденным, — пожал плечами, как будто речь шла о само собой разумеющемся, Николай.