Коромыслов стоит в раздумье. Пожав плечами, медленно выходит.
М е н т и к о в….остро сказано. Господи, я сегодня так всех люблю, что готов со всеми выпить на брудершафт… (Оглядывается и ищет.) Жура, хотите?
Т о р о п е ц. А раз любите, то и налейте мне рюмочку… да нет же, очищенной. Где тут эта самая… как его… ветчина? (На кончике вилки тянет длинный кусок ветчины.)
К о р о м ы с л о в. Кутишь, Торопец? Ты лучше расскажи, как ты устрицы в Италии ел. Ну, как, дорогая, отдохнули? Пожалуйте на эшафот.
А л е к с е й (смеясь). На эшафот? Странное искусство… и вообще странные у вас разговоры, Павел Алексеевич! Не забудь же, Катя, что мне нужно с тобой поговорить.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Хорошо. Я помню.
К о р о м ы с л о в (хмуро). Ехал бы ты, Алексей, в свои меблированные комнаты.
А л е к с е й. Выгоняете, Павел Алексеевич?
К о р о м ы с л о в. Я, брат, даже Ментикова не выгоняю, а не то что такого доблестного юношу, как ты. Просто отеческое попечение о твоем же благе. Идем, Екатерина Ивановна.
Оба художника и Ментиков смеются. Екатерина Ивановна становится в позу, Тепловский перебирает клавиши. Минуты сравнительного затишья.
Л ю д в и г С т а н и с л а в о в и ч. Ментиков! Говорят, что у вас можно достать билеты в Думу.
М е н т и к о в. Сколько угодно! А этюдик будет? – даром не даю.
Т о р о п е ц. Дайте, пан, все равно стащит.
А л е к с е й (серьезно). Очего вы его не бьете?
Т о р о п е ц. Его-то? Да не пробовали еще, а надо-таки попробовать.
М е н т и к о в (вставая). И это вся награда за любовь к искусству. Ах, люди, люди, как вы злы!… (Напевая: «Так жизнь молодая проходит бесследно…», идет к темному углу, где Лиза).
Т е п л о в с к и й. Катерина Ивановна! Будем кутить сегодня. Поедемте в автомобиле на острова – помните, вы мне обещали? Я так не отстану.
К о p о м ы с л о в. Не мешай, гнусный соблазнитель! Лучше сыграй что-нибудь по своей части. Ведь вижу, что завидки берут, – ну и покажись во всей своей красоте.
Ментиков садится возле Лизы.
М е н т и к о в. Мечтаете? Мечты, мечты, где ваша сладость… Эх, Лизавета Ивановна! Вы ангел чистоты и невинности, и вы не можете этого понять, что нас гонит к алкоголю, одиноких и бесприютных мужчин. Ведь я буквально один, или как говорит Демон: опять один! Эх, Лизавета Ивановна!… Лизочка…
Л и з а. Не смейте так!
М е н т и к о в (нагло). Отчего же так: не смейте. А Коромыслов может?.. странно! Лизочка!
Л и з а (вставая). Я сейчас Алексею Дмитриевичу скажу.
М е н т и к о в (пугаясь). Ну, ну, я не буду – я ведь шучу. Я шутник. Это люди почему-то считают меня мрачным, а ведь я шутник! Лизочка, виноват, Елизавета Ивановна, – ну, а ручку можно? Только пальчик, один малюсенький, невинный пальчик… Да я же шучу, как это глупо!