А л е к с е й. Пусти мои руки.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Ты боишься греха, что Георгий твой брат? Я хочу целовать тебя, дай мне твой рот. Ты мой пророк, ты моя совесть… Отчего у тебя так дрожат руки. Посмотри, какая у меня маленькая грудь как у девочки… Тебе приятно, что я положила твою руку на грудь?
А л е к с е й (шепотом). Пусти.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Поцелуй меня. Никто не увидит. Никто не узнает. Хочешь сегодня ночью?
А л е к с е й (почти громко). Прочь!
Отталкивает Екатерину Ивановну с такой силой, что она падает на диван. Лежит, не шевелясь, и снизу вверх, со странной улыбкой на Алексея. Тот поднимает обе руки с таким видом, будто в них камень и он хочет обрушить его на женщину.
Ты!…
Екатерина Ивановна, не мигая, смотрит ему в лицо и улыбается все тою же странной улыбкой. Молчит. Не найдя слов, Алексей в отчаянии хватается за голову и быстро выходит. Не оглядываясь, так же быстро идет к двери. Спина его слегка согнута, как под тяжестью.
Уходит.
К о р о м ы с л о в. Куда он?.. Алеша, ты домой?
Л и з а. Алеша, погоди.
К о р о м ы с л о в (удерживая ее за руку). Твоего Георгий, сегодня ядовитая муха укусила. Ты не знаешь что с ним?
Т е п л о в с к и й. Весьма нервный юноша!
После ухода Алексея Екатерина Ивановна еще мгновение остается в той же позе, затем встает, слегка оправляется и медленно выходит к другим. Неловкое молчание.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (не садясь, у стола). Дайте мне вина, Тепловский! Горя, Алеша просил передать, что он завтра приедет поговорить с тобой.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. О чем?
Е к а т е р и н а И в а н о в н а. Не знаю. У него голова болит.
Т е п л о в с к и й (подавая бокал). За наш автомобиль, Екатерина Ивановна…
E к а т е р и н а И в а н о в н а (выпивая). И еще…
Т е п л о в с к и й (намекая). А еще за что?
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (равнодушно). Вы сами знаете. Горя, ты разрешишь нам поехать покататься на автомобиле? – ты добренький, ты умный, ты позволишь.
Г е о р г и й Д м и т р и е в и ч. Если тебе так хочется…
Т е п л о в с к и й. Ура!.. Разрешил, разрешил…
Е к а т е р и н а И в а н о в н а (небрежно гладит Георгия Дмитриевича по волосам). Вы видали, Торопец, какой у меня хороший муж? Вы бы его написали. Хорошенький, добрый, такой добренький…
К о р о м ы с л о в. Ну, муж разрешил, а я пока не разрешаю: власть искусства сильнее власти закона… Ментиков, дарю вам этот афоризм, взамен двух этюдов. Да и на что, в самом деле: танцевала, танцевала, барынька, и вдруг весь заряд даром. Руку, дорогая… (Берет ее за руку и ведет к возвышению.)