Я поднимаюсь по лестнице, держась за поручень. Сбрасываю щегольской костюм и забираюсь в кабину своей ракеты: направление — Страна розовых снов!
Почти мгновенно я начинаю давить ухо как асфальтовый каток.
* * *
Какой-то шум щекочет мне подсознание: жужжание кофемолки внизу; затем автомобильный клаксон и, наконец, звонок от калитки. Какие-то голоса, смех… Тишина, во время которой я снова погружаюсь в сироп. Наконец слышится стук в дверь. Нет нужды спрашивать, кто это. Только Фелиси может стучать так осторожно. Не нарушая сон. Она в него входит на цыпочках. Мне удаётся приподнять свои жалюзи, и я вижу её как через матовое стекло. Вернее, я вижу её улыбку. Она скрывает её словно ширма. Я отвечаю ей своей улыбкой. Каждый раз мне кажется чудом то, что маман появляется при моём пробуждении. Ты растёшь, становишься противным мужиком со своими бедами и пороками, а ваша старушка все ещё с вами, внимательная и бережная, только лицо стало бледнее, появилась седина в волосах, а в глазах стало больше покорности.
Я просыпаюсь окончательно, протягиваю к ней руку, которую она целует. Пожилая женщина, которая целует вам руку, это может показаться идиотизмом, не правда ли? Но я думаю, что с Фелиси это по-другому, это прекрасно, это естественно. От всего, что она делает, от её самых обыденных движений, едва ощутимых привычек, незаметных перемещений по дому исходит что-то успокаивающее, как от вашего любимого запаха, который пробуждает в вас радостное чувство, и что не удаётся сделать другим запахам.
— Ты вернулся поздно, дорогой.
Это не в упрёк. Она только подметила, и она беспокоится.
— Который час, мам?
— Десять часов, и у нас месье и мадам Берюрье.
Я встаю, злой, с легкой головной болью.
— Что?
— Они собрались на рыбалку и заехали за нами. У них есть всё для пикника, и они хотят, чтобы мы поехали с ними.
— Никаких рыбалок! — ору я. — Хватит с меня этих двух монстров! Я им вчера целый день рассказывал историю Франции от Версенжеторикса до Генриха Четвёртого, хватит!
— Спасибо! — дует губы Толстяк, входя в комнату.
Какая скромность! Берю входит в вашу спальню, как в общественный туалет. Хорошо иметь простую натуру.
— Слушай, Тыква, — извиняюсь я, — мне надо передохнуть. У меня раскалился язык, я вчера натрепался досыта.
— Тебе не придётся продавать рыбу с аукциона, — замечает он без церемоний.
Я посылаю его к чёрту. Маман огорчена, день начинается не так.
— Понимаете, мы залегли в койки под утро, — галантно объясняет он маман, — и я не попал на утреннюю рыбалку. Солнце уже высоко, а моё разрешение действует только в течение дня, ну и мы с Бертой подумали, что можно было бы сделать небольшой дружеский пикничок. Я бы не хотел обижать месье вашего сыночка, дорогая мадам, но насчёт того, чтобы проветрить лёгкие, ему, похоже, подошла бы другая дата, не так ли?