— Идиотка! — проворчал фермер. — Сколько ещё ты будешь заниматься своими глупостями?
Девственница вздрогнула, как очнувшийся медиум, и взглянула на своего родителя глазами, полными недоумения.
— Отец, — прошептала она беззвучно, — мои святые снова говорили со мной!
— Не богохульствуй, о несчастная! У тебя не всё в порядке с головой! В следующий раз твоим святым я исповедуюсь вилами!
Но девушка даже не услышала отцовских слов. В её глазах появился блеск решимости.
— Я освобожу Орлеан, отец, — сказала она. — Святой Михаил поручил мне это, а также святая Маргарита и святая Катерина! И я должна буду короновать нашего дорогого дофина Карла в Реймсе.
— Да она в это верит, Боже праведный! — простонал Жак д'Арк. — Эти оболтусы задурили ей голову! Это же молодой Берюруа с тобой говорил из кустов, дочь. Я его видел своими глазами и слышал своими ушами! Пока он тебя дурачил, эти шалавы, Фантина и Ланлера, украли моего барана у тебя из-под носа и у тебя на глазах.
Иоанна покачала головой:
— Внешность обманчива, отец. Вам показалось, что говорил Берюруа, но даже если слова и вылетали из его рта, на самом деле говорил святой Михаил. Я должна ехать в Вокулер к сеньору Бодрикуру и всё ему рассказать!
— И тебя арестуют как еретичку! — запричитал д'Арк. — Потому что, дочь моя, слышать небесные голоса — это не по-христиански!
Не переставая ворчать, он отвёл её домой, запер на замок и, прислонившись к двери, вытер пот со лба и вздохнул:
— Чем я провинился перед Господом, что у меня такая дочь! Да уж лучше бы у неё горело в одном месте!
(По роману Дюнуа «Мой товарищ Жанна д'Арк»)
Интермедия, которая позволит историку передохнуть и собрать слова
Мои часы-браслет отбивают четыре часа. У меня в котелке начинают кружить пёрышки. Супруги Берю, конечно, гостеприимны, но им придётся выдать мне кредит на покупку таблеток aspro, чтобы лечиться от головной боли. Я чувствую, что на сегодня с меня хватит… Я говорю, что у меня назначена встреча, и сваливаю, оставив Б. Б. в переживаниях по Жанне д'Арк. Толстяк спускается со мной, чтобы купить журнал «История» в соседнем киоске. В порядке небольшой пробной скачки, чтобы не потерять форму до следующей лекции, которую я ему прочитаю в ближайшем будущем.
Я смотрю на серое небо Парижа, под которым прошествовало столько героев и столько безвестных людей!
— Ты идёшь к этой малышке? — спрашивает мой товарищ по службе.
— К какой малышке? — хмурю брови я.
— К той, что прикололась над тобой на Елисейских Полях и забила тебе стрелку в пивной «Мартелл».
Я о ней даже не думал. К счастью, память у Бугая более цепкая, чем у меня.