— А королева? — интересуется Б. Б. — Ей тоже полагалась эстрада?
— Немного ниже… Да, любезнейшая.
— Откидное сиденье, — заключает товарищ Мона Лиза. — Логично. Короли жили не в Республике, они могли указать женщине на её место.
Его Величество качает головой. Он говорит, что в монархии всё же было что-то хорошее. Его глаза, подведённые карандашом, устремлены на жену.
— Пока ты не начал, хочу тебя спросить: у Дюгеклена были усы?
Я думаю.
— Нет, — говорю я, — я видел фотографию его посмертной маски, он их не носил.
Толстяк кивает и шепчет в сторону своей супруги:
— Тебе придётся побриться, моя курочка.
Толстуха теребит свои хохолки с недовольным видом, но я пресекаю выпад:
— Нового короля звали Людовик Одиннадцатый.
Джоконда подпрыгивает.
— Горбатый старик, который жил в Плесси-Робинзоне?
— В Плесси-ле-Тур, дружище! Но перед тем как о нём говорить, надо бы освободиться от предубеждения, которое нам дорого обходится…
— Что, принять таблетку «Астры»?
— Надо просто помнить о том, что Людовик Одиннадцатый был молодым, перед тем как стать старым…
Перед этой прописной истиной Берю пожимает плечами.
— Некоторые исторические личности, — объясняю я, — фиксируются в памяти в каком-то одном облике. Людовика Одиннадцатого представляют в виде покойного Шарля Дюлена>{70} с кривыми ногами, сутулой спиной, крючковатым носом и позеленевшей шляпой, с медалями из свинца. Разумеется, сын Карла Седьмого был таким, но прежде он был молодым и драчливым.
— Он интересовался женщинами? — переживает Дюгеклен.
— Очень! Он был еще тот куртуазник, но без всяких там сантиментов — в области любви его интересовала лишь женская штучка… А как только он слезая с кровати, он становился вообще охламоном. Его правление особенно было отмечено борьбой с герцогом Бургундским — Карлом Отважным. Какие только пакости они не делали друг другу! Просто феерия! Они воевали между собой и подстраивали один другому разные каверзы. Отважный, соответственно своему прозвищу, был противником Людовика Одиннадцатого. Он любил пышно одеваться, был глупым и вспыльчивым. А вот король был хитрый как лиса и наносил свои удары исподтишка. Вначале преимущество было на стороне Отважного, но в конце концов Людовик Одиннадцатый перехитрил его. Отважный обломался, и его убили в Нанси.
— А что хорошего сделал Людовик Одиннадцатый? — спрашивает Берюрье, похлопывая по своим юбкам.
— Он прихватил провинции у покойного герцога Бургундского! Франция вновь увеличилась в размерах. Феодализм развалился, и наступил конец Средних веков.
Берюрье заказывает вторую бутылку деревенского божоле, чтобы, как положено, обмыть хорошую новость.