— Что у нас сегодня? — спросил Криворучко, усаживаясь. — Опять яичница? Ладно, ладно. Лейтенант, присоединяйся.
— Русские! — крикнули из-за баррикады. — Водки хотите?
— Точно нервничает, чурка, — подполковник усмехнулся. — Ишь, заигрывает.
Некоторое время ничего не происходило. Офицеры завтракали, Моргенштерн тупо глядел на свой переводчик.
— Русские! А русские!
— Чего надо? — невнятно спросил Криворучко, жуя.
— Вы сколько тут еще будете?
— А у тебя что, намаз? Иди, мажься! Мы тут надолго. Навсегда.
— Вот же свиньи… — раздалось из-за баррикады.
Подполковник запил яичницу огромной кружкой кофе, откинулся на спинку стула и задумчиво оглядел свой живот.
— Кончится война, — сказал он, — займусь спортом. Бегать буду. Каждое утро. Ну, не каждое, но по выходным точно. По воскресеньям.
Моргенштерн вышел из прострации и снова взялся за радиопереговоры.
— А я в деревню уеду, — сообщил Иванов, доставая сигареты.
— Уволишься, что ли? Брось. Между нами, тебе следующая звездочка вот-вот капнет.
— Спасибо, конечно, но… Надоело пиндосам служить. Заведу лучше пасеку, медовуху буду гнать. Вы в гости приедете.
— Ты не пиндосам, а Родине служишь! — заявил подполковник твердо. — Как говаривал товарищ Сталин, Гитлеры приходят и уходят, а русские остаются.
— М-да… — сказал Иванов. И больше ничего не сказал.
Стояло ясное утро. Солнце все выше поднималось над Москвой. Иванов курил, пуская дым в небо. Криворучко неодобрительно щурился на торчащую из-за Кольцевой дороги бетонную иглу Останкинского минарета.
Моргенштерн издал неясный звук, пытаясь привлечь внимание.
— Что тебе? — спросил Криворучко. — Жрать охота? Увы, совсем ничего не осталось.
— В связи со сложившейся кризисной ситуацией командование дает приказ отступить для проведения консультаций и перегруппировки сил! — объявил переводчик.
— Ну и отступай, — добродушно согласился Криворучко.
Советник прицепил на пояс рацию, убрал переводчик в карман и короткими перебежками ускакал в хвост колонны, к своему «Хаммеру».
— Пиндос, — совершенно без выражения сказал подполковник.
Подумал и добавил:
— Вот ведь послал нам бог дурака. Уж и кормить его перестали, вторую неделю сухпаем давится, а все никак не поумнеет.
Подошли бойцы, начали собирать со стола.
— Слушай приказ, — сообщил подполковник, ни на кого не глядя. — С этой минуты пиндосу кофе ни грамма. Довести всему личному составу.
— Есть.
Бойцы забрали посуду, подхватили стол и удалились.
— Эй! — крикнул подполковник вдогонку. — А узнаю, что кто-то дал пиндосу туалетной бумаги, — разжалую и посажу!
Иванов встал, потянулся, забрался на танк и сказал в люк: