Все это Дунечка быстренько рассчитала и, сладко улыбнувшись, увела беседу в сторону. Грибоедов растерялся, не ожидая столь бесповоротного афронта. И неизвестно, как сложились бы дальнейшие обстоятельства, когда бы в эту минуту не появился на его квартире Завадовский…
Грибоедов пришел в ужас. Ситуация двусмысленная, даже более чем! Однако он не был бы дипломатом, причем подающим большие надежды, кабы не вышел из нее с честью. Тонкими намеками дело было преподано так, будто Дунечка, сбежавши от тирана и злодея Шереметева, только и мечтает, что упасть в объятия Завадовского, а Грибоедов – преданный друг, который жаждет обеспечить счастие влюбленной пары.
Не минуло и минуты, как Дунечка и Завадовский в сие и сами уверовали и ничего так не желали, как остаться наедине. Завадовский живенько кликнул «ваньку», усадил красавицу в санки и увез к себе… а Грибоедов вздохнул враз с облегчением и сожалением, в глубине души понимая, что легко отделался.
Да нет, он рано радовался, от этого дела он не отделается до конца жизни и еще не раз станет проклинать себя за то, что вздумал однажды посмотреть нескромным взором на танцорку Истомину!
Но вернемся в те ноябрьские дни и вечера. И ночи, ну конечно же – в те полные любви ночи!
Два дня и две ночи провели вместе «первый денди Петербурга» и Дунечка Истомина, и этого им вполне достало, чтобы на собственном опыте постигнуть многим известную истину: мечтать куда приятнее, чем наслаждаться сбывшейся мечтой!.. В результате этого печального и такого обыденного открытия Дунечка 9 ноября отправилась в театр на репетицию с тем же самым узелком, с каким отправилась искать приключений, но значительно присмиревшая. Репетицию она провела кое-как, в грустях, потому что совершенно не знала, куда теперь податься. Однако, выйдя из своей уборной на черную, так называемую актерскую лестницу, она вдруг увидела внизу ее не кого иного, как Василия Шереметева. У Дунечки от страха занялось сердце – отчего-то почудилось, что он сейчас вытащит пистолет или нож, как в пошлой пиесе, да и набросится на неверную возлюбленную, однако Шереметев смотрел на нее с прежним обожанием, и Дунечка с криком радости бросилась в знакомые ей объятия, откуда столь рискованно вздумала вырваться. Теперь она в этом горько раскаивалась и, будь ее воля, не стала бы вспоминать об этой печальной и глупой странице ее жизни, но… но она забыла, кто такой Шереметев! Отелло тем и отличается от обычного ревнивца, что его интересует сам процесс ревности, он уже жить без этого процесса не может!