Если уж говорить о пристрастиях Шекспира, то они касаются лишь развития сюжета. Можно даже предположить, что драматург включил в пьесу сцены голодных бунтов — а их нет в исторических источниках, там описаны лишь выступления против ростовщиков — лишь для того, чтобы привлечь внимание публики, чтобы ввести ее в мир Древнего Рима, чтобы разбудить ее воображение, показав для начала нечто знакомое и привычное. По мере развития действия исчезает тема голода: она свою задачу выполнила и благополучно забыта. Это важный признак того, что Шекспир создавал четкое отражение окружающего мира, оставаясь при этом невозмутимым и бесстрастным.
Некоторые высказывали предположение, что личность Кориолана вызывает у Шекспира уважение и даже восхищение. Осознавая все его ошибки, драматург их прощал, ибо перед ним была масштабная фигура, величие которой он хотел показать зрителям. На подмостках такой герой всегда производит впечатление. Сила вообще очень сценична, как сценично и злоупотребление силой. Кориолан — воплощение силы; утратив ее, он перестает существовать. Это единственная причина, по которой Шекспир выбрал его среди других героев Плутарха. Уильям Хэзлит в поучительном очерке о «Кориолане» утверждает, что «воображение — ярчайший и редкий дар, который стремится к высшей точке эмоционального подъема через несоответствие и нарушение пропорций». Таким образом, поэзия ставит «единичное выше бесконечного множества, возможное — впереди правильного». Кориолан, оскорбленный толпой и отправленный в изгнание, чтобы там, вдали от Рима, взрастить свою ужасную месть, у Шекспира фигура трагическая; именно этот герой служит для него источником высокого поэтического вдохновения.
Под ветром слов отхлынут волны горя
[381]Одна из самых сильных фигур в «Кориолане» — мать героя, Волумния, прототипом которой иногда считают мать Шекспира. Датский критик Георг Брандес писал, что Волумния — «высшее проявление материнства». По странному совпадению, Мэри Арден умерла в последние дни лета 1608 года, когда Шекспир еще не закончил «Кориолана», и 9 сентября была похоронена в приходской церкви. Она пережила мужа и четверых детей; компенсировал ли эту потерю успех старшего сына — сказать трудно. Она знала, что он добился успеха как писатель и актер, что купил один из лучших домов в Стратфорде. Есть веские основания полагать, что достижения сына были для нее предметом гордости и, возможно, даже благоговейного ужаса. Вспомним в связи с этим Кориолана и его стремление действовать, забыв о родственных чувствах. Он словно заклинает сам себя: