— Верно, капитан, но его принудили к этой службе. Никто не хотел брать эту работу, так что парни бросали жребий.
Бергер кивнул:
— Я действительно не знаю, что могу с этим поделать. На парусных судах это старая проблема, вы знаете. Когда еда начинает портиться, особенно мясо, требуется опытный повар, чтобы управиться, а сейчас его у нас нет. Я уверен, Вебер делает все, что может.
— Позвольте в этом усомниться.
В дверях стояла сестра Анджела, сзади другие монахини с кастрюлей. Она подняла крышку:
— Как вы это называете? — спросила она Бергера.
Он с отвращением посмотрел на сальную пену на поверхности:
— Кажется, это гороховый суп, сестра.
— Такой грязный, что почти черный — сказала она. — Редкий феномен, который объясняется простым фактом, что кок забыл вымыть горох.
— Хорошо — Бергер поднял руку, — нет нужды продолжать. Что вы хотите, чтобы я сделал?
Она отдала крышку сестре Кэт:
— Мы можем начать с проверки камбуза. Конечно, с вашего разрешения.
Бергер, на сей раз позволивший себе поплыть по течению, потянулся за фуражкой:
— Для вас, сестра, все что угодно. Пойдемте вместе?
Вот как случилось, что несчастный Вебер, безутешно сидевший в крошечном камбузе в окружении сальных кастрюль и грязных тарелок, сквозь открытую дверь увидел спускающуюся к нему большую процессию во главе с капитаном.
Он поднялся на ноги, торопливо вытирая руки о грязный фартук и Бергер сказал:
— Вон отсюда, Вебер. На всех четырех.
Вебер сделал, как сказано. Сестра Анджела остановила его в дверях. Она осмотрела вид внутри, коротко наклонилась понюхать гниющую солонину в кадке, потом повернулась.
— Снимите фартук — сказала она Веберу.
Он нервно взглянул на Бергера, потом сделал, что сказано. Она взяла фартук, подержала секунду на вытянутой руке, потом отбросила в сторону.
— Я предлагаю вернуть этого человека к его обычным обязанностям. Очевидно, это место не для него.
— А готовка? — спросил Бергер.
— Ну, у вас должно быть немного веры, капитан. Вначале я хочу, чтобы каждый дюйм этой гнусной дыры был тщательно вычищен. — Она повернулась к монахиням — Каждая кастрюля должна сверкать. Тогда и только тогда мы будем в состоянии что-нибудь сделать с едой. Вы согласны, капитан?
— Мы все, как вы часто напоминаете, в добрых руках божиих — ответил Бергер.
Ближе к вечеру, когда он вышел на квартердек с Прагером, аромат, поднимающийся из камбуза во влажном воздухе был такой аппетитный, что впервые за много дней он ощутил настоящий голод.
— Что это такое? — спросил он Рихтера, несшего вахту.
— Думаю, это называют женским прикосновением, господин капитан.