— А вы?
Темперанс перевела дыхание.
— Мне было противно платить ей, но она ясно дала понять, что, если мы не заплатим требуемую сумму, она найдет другого покупателя, который не станет заботиться о благополучии ребенка.
— Содержателя публичного дома.
Она бросила на него быстрый взгляд, но выражение его лица было холодно и отчужденно. Они свернули на улочку пошире, и Темперанс смогла идти рядом с ним. Они шли не той дорогой, которой она привела лорда Кэра в подвал Матери-утешительницы. И Темперанс подумала, не заблудился ли он.
Она снова посмотрела вперед.
— Да. Сутенера, хотя Мать-утешительница избегала этого слова. Она просто намекала, пугая нас. — Темперанс опустила голову, вспоминая эти отвратительные переговоры. В то время она была еще наивна. Она не имела представления, какой черной может быть душа женщины.
Темперанс почти не замечала, куда ступают ее ноги. Она обо что-то споткнулась и взмахнула руками, стараясь сохранить равновесие. И тогда он подхватил ее, его руки до боли сжали ее локти. Она подняла глаза, он стоял со сверкающими, как у демона, синими глазами. Он прижал ее к себе, почти обнимая. Как друг. Как возлюбленный.
Все самые грешные желания рвались на свободу.
Его дыхание касалось ее губ, и он шептал:
— Так вы купили этого ребенка?
— Да! — рассердилась она на этого бесчувственного аристократа. Почему он захотел услышать эту историю? Почему так настойчиво тревожил старые раны? Зачем он ищет убийцу погибшей женщины? — Да, я заплатила требуемую цену. Я продала единственную свою драгоценность — золотой крест, который когда-то подарил мне муж, и купила ребенка. Я назвала ее Мэри Уитсон, в честь Духова дня, когда я впервые взяла ее на руки.
Он склонил набок голову, в его синих глазах был вопрос.
Она разрыдалась, ярость и горечь закипали в том месте, где Темперанс старательно прятала все свои чувства, которые не могла себе позволить. Она дрожала, пытаясь подавить их. Поймать и спрятать.
Он тряхнул ее, как будто хотел вытряхнуть ответ, которого ожидал.
— Уинтер оказался прав, — сказала она. — Девочка была спасена, но спустя пару месяцев Мать-утешительница снова пришла к нам с другим ребенком, на этот раз мальчиком. И цена была вдвое выше, чем за ту девочку.
— Что же вы сделали?
— Ничего. — Она печально закрыла глаза. — Мы… я… ничего не могла сделать. Я просила, падала на колени и умоляла эту ведьму, а она продала его.
Она сжала в кулаках край его плаща и трясла их, как бы внушая Кэру весь ужас этих воспоминаний.
— Она продала такого милого мальчика, а я ничего не смогла сделать, чтобы спасти его.