Кэр поклонился.
— Миссис Дьюз.
Ее взгляд остановился на нем, как будто она только что заметила гостя, и его тщеславие возмутилось.
Он выпрямился, намеренно подставляя ей локоть, хотя предложить леди руку было обычным вежливым жестом. Однако ему, с его отвращением к прикосновениям, это всегда причиняло неудобство, и он избегал этого жеста насколько возможно. Но именно сейчас ему захотелось, чтобы она прикоснулась к нему. Странно, очень странно. Она положила пальцы на его рукав. Даже сквозь жесткую ткань он почувствовал удар, но не смог понять, это была боль, или какое-то ощущение, которое он не мог определить. Интересно.
— Пойдемте? — предложил Кэр.
Но она, казалось, заколебалась, глядя в сторону приютской кухни.
— Я думаю… Да, пойдемте. — Она впервые открыто посмотрела ему в лицо, и Кэру показалось, что у нее слегка порозовели щеки. — Благодарю вас, милорд.
Он кивнул и вывел ее из дома. Вечер был холодный, и Темперанс зябко куталась в тонкую шаль. Это была, очевидно, ее обычная шаль, серая, грубая. Более соответствующая ее привычной одежде, и рядом с роскошным шелковым платьем шаль выглядела еще беднее. Интересно, где Темперанс достала это платье? Принадлежало ли оно ей? Или она была вынуждена купить его для сегодняшнего вечера?
Миссис Дьюз кашлянула.
— В вашем письме сказано, что мы приглашены на музыкальный вечер.
Они поравнялись с каретой, и один из лакеев уже выскочил, чтобы опустить ступеньку. Лазарус взял обтянутые перчаткой пальцы миссис Дьюз и помог ей сесть в карету.
— Хозяйка, пригласившая нас, леди Бекинхолл, настоящая светская львица. Сегодня в ее доме будет много богатых гостей.
Миссис Дьюз устроилась на подушках напротив него. Лазарус постучал в крышу и занял свое место. Темперанс недовольно опустила глаза.
— Вы говорите это так, словно я корыстолюбива.
— Что? — Он поднял голову и пристально посмотрел на нее. Сегодня она была взволнована и расстроена, но он не думал, что это из-за предстоящего светского развлечения. Что же расстроило ее? — Я так не думаю, уверяю вас.
Она отвернулась и посмотрела в темные окошки, возможно, видя в них свое отражение.
— Допустим, я корыстолюбива, но это же ради приюта.
— Я знаю. — На мгновение он почувствовал странную нежность к ней, к своей маленькой мученице.
Затем она снова посмотрела на него.
— А откуда вы знаете леди Бекинхолл? Он усмехнулся.
— Она близкий друг моей матери.
— Вашей матери? — Она удивленно подняла брови.
— А вы думали, что я появился из бедра своего отца?
— Нет, конечно, нет. — Она поднесла руку к груди и затем опустила ее. — Значит, ваша мать жива?