— Но больше не играете?
— Я продала спинет после смерти мужа. — Темперанс подождала, пока он снова сделает едкое замечание о Бенджамине.
— Почему?
Этот вопрос настолько удивил ее, что она повернулась к Кэру. Он смотрел на нее из-под прикрытых век, и даже в тусклом свете кареты было видно, как блестят его синие глаза.
— Что почему?
— Почему вы продали пианино, если вы им так дорожили? Вы боялись доставить себе небольшое удовольствие? Или была еще какая-то причина?
Темперанс сжала лежавшие на коленях руки, но ответила спокойно, ибо ответ был полуправдой.
— Нам нужны были деньги, чтобы содержать дом.
— Не сомневаюсь, — сказал Кэр, — но не думаю, что вы поэтому продали спинет. Вы любите наказывать себя.
— Как вы недоброжелательны. — Она отвернулась, чувствуя, как краснеет. Только бы он этого не заметил в полутьме кареты…
— Однако вы не отрицаете это обвинение. — Карету встряхнуло, и он застонал.
Темперанс бросила на него быстрый взгляд и лишь перевела дыхание. Даже сейчас, когда Кэр так слаб, она чувствовала себя в когтях хищника.
— За какой же воображаемый грех вы наказываете себя? — тихо спросил он. — Не пожелали ли вы в детстве чепчика, принадлежавшего другой девочке? Не объедались ли вы сладостями? Не испытывали ли неприличное возмущение, когда на улице с вами сталкивался какой-нибудь невежа?
Темперанс задрожала от неожиданно охватившей ее ярости. Она с большим трудом сдержала возмущенный крик и только глубоко вздохнула, глядя на сжатые кулаки. Дать себе волю, и высказаться сейчас было бы верхом глупости. Она и так сказала слишком много. Кэр и так уже слишком приблизился к раскрытию ее позорной тайны.
— Или, — оскорбительно невозмутимым тоном произнес лорд Кэр, — этот грех намного тяжелее тех, которые я перечислил?
Она вспомнила то давно забытое волнение, которое испытала, увидев мужчину, чья кривая усмешка заставила так безумно биться ее сердце. Эти воспоминания были лишь тенью ее давних эмоций и желаний, долго не покидавших ее и после смерти этого человека.
Темперанс подняла голову и, стиснув зубы, взглянула в недобрые синие глаза. Легкая усмешка играла на губах Кэра, чувственных и соблазняющих. Неужели он мучил ее из любопытства? Неужели он наслаждался ее болью?
Карета остановилась, и лорд Кэр отвел глаза.
— А, мы приехали. Спасибо, что проводили меня до дома, миссис Дьюз. Как только я выйду из кареты, кучер отвезет вас домой. Желаю вам доброй ночи.
Ей ужасно хотелось просто бросить его здесь. Он мучил и терзал ее, как маленький мальчик тычет палкой в обезьянку, просто ради собственного удовольствия. Но когда Кэр поднялся и, покачнувшись, ухватился за дверцу кареты, Темперанс вскочила.