Сайленс бросилась к нему, взяла плащ и шляпу и повесила их на крючок у двери. — Ты сядешь?
— Угу, — рассеянно ответил Уильям. Он провел рукой по волосам, забыв, что на нем парик. Грубо выругался, чего он никогда не делал в ее присутствии, сдернул парик и швырнул его на стол.
Сайленс подобрала парик и аккуратно надела его на деревянную болванку, стоявшую на комоде.
— Есть какие-нибудь новости?
— Ничего толкового, — проворчал Уильям. — Двое матросов, охранявших судно, исчезли. Или они мертвы, или их подкупили и они сбежали с этими деньгами.
— Это ужасно. — Сайленс беспомощно стояла рядом с мужем, пока запах горелого мяса не напомнил ей об обеде.
Она поспешно поставила на стол оловянные тарелки. Хорошо еще, что она сегодня утром принесла от булочника свежий хлеб, и вареная морковь выглядела привлекательно. Она выставила на стол любимые Уильямом соления, налила эль и только потом поставила мясо. Она с замиранием сердца вырезала небольшой кусочек и положила его на тарелку Уильяма, но он, казалось, даже не заметил, что мясо с одного бока пригорело, а с другого оставалось не прожаренным. Сайленс вздохнула. Она была такая плохая повариха.
— Это Микки О'Коннор, — неожиданно сказал Уильям.
— Что? — встрепенулась Сайленс.
— Микки О'Коннор замешан в краже груза.
— Так это чудесно! Если ты знаешь вора, ты можешь сообщить об этом властям?
Уильям рассмеялся сухим, неприятным смехом.
— Никто из лондонских властей не осмелится тронуть Очаровательного Микки.
— Почему это? — спросила удивленная Сайленс. — Если он всем известный вор, то его нужно отдать под суд.
— Большинство судей находятся на содержании у воров и прочих нарушителей закона. — Уильям смотрел на свою тарелку. — Они предают суду только тех, кто слишком беден, чтобы давать им взятки. А полицейские так боятся О'Коннора, что не хотят рисковать жизнью, арестовывая его.
— Но кто он такой? Почему власти его боятся?
Муж отодвинул тарелку с нетронутой едой.
— Очаровательный Микки О'Коннор — самый могущественный вор в доках Лондона. Ему подчиняются «ночные всадники» — воры, которые воруют только ночью. Каждый корабль, входящий в лондонские доки, платит Микки; он называет это «десятиной».
— Это богохульство, — прошептала пораженная Сайленс.
Уильям кивнул и закрыл глаза.
— Так оно и есть. Говорят, он живет в развалившемся доме в Сент-Джайлсе, зато комнаты обставлены, как у короля.
— Это чудовище называют очаровательным? — покачала головой Сайленс.
— Он очень красив и, как говорят, нравится женщинам, — тихо сказал Уильям. — Мужчины, которые переходят дорогу Очаровательному Микки, исчезают, или их находят в Темзе с петлей на шее.