После ужина они долго болтали, сидя у огня.
— Вы не курите, господин шевалье?
— Я жду вашего разрешения.
Она поднялась, чтобы сходить за трубкой и табаком.
— Я не знаю, свежий ли он. После смерти отца я его не покупала.
Виктория опять села напротив него. Шевалье расспрашивал ее о жизни, пережитых трудностях. Она хотела все знать о нем, о его прошлых делах и нынешнем положении, смеялась, когда он рассказывал о происшествии в Страсбурге.
— И вы не боитесь такого головореза, как я? — спросил он.
— Совсем нет, шевалье, — ответила она.
Часы пробили два часа.
— Мой Бог, пора уже ложиться спать.
Она зажгла свечу и сказала, как тогда:
— Я покажу вам вашу комнату.
Она откинула покрывало, открыла туалетный столик и сказала почти шепотом:
— Я спущусь, погашу свет, господин Ландро. Спокойной ночи. Если вам что-нибудь понадобится, зовите меня.
Он проводил ее до двери. Она взяла его руку и сжала вдруг с неожиданной силой.
— Вы так же одиноки, как и я, не так ли?
— Если не больше.
— Мы с вами не привыкли быть счастливыми!
— Счастье! Я всегда считал, что его надо искать где-то в другом месте.
Он освещал ей путь, пока она спускалась, удивленный этим неожиданным признанием. Когда он вернулся в комнату, он открыл ставни «чтобы проветрить мозги», по его выражению. Рейн лежал внизу, как огромная серебряная рыба на траве. Над головой блестел серп луны. По воде медленно двигалась лодка под парусом. Шевалье долго следил взглядом за ее темным курносым профилем. На корме под лампой на тюках сидел человек с рулем в руках. И больше не было ни огонька вокруг. Не было ничего, кроме черного неба и холмов, покрытых лесом. Ландро лег в постель, но не смог заснуть. Он слышал, как Виктория поднималась по лестнице, открыла дверь своей комнаты. «Ох! Черт возьми! Мы рядом. Она в соседней комнате. Выйди, дубина… Я не могу… Потуши свечу…» Он не потушил ее. Виктория за стенкой ходила по комнате. Она открывала ящики шкафов, наливала воду в чашку, звенела флаконами. «Погаси огонь ради Бога!» Он услышал, как скрипнула кровать. «Она сейчас легла». Внизу часы пробили три раза. Он встал, подошел к окну. Река была пуста. Одна глупая луна продолжала висеть среди звезд. Они были даже бледнее, чем жемчужные капли водопада. За стеной опять скрипнула кровать. Послышались шаги босых ног по полу, стук открываемого окна. Тогда он резко закрыл свое окно, решительно пересек комнату и постучал в дверь Виктории. Она появилась перед ним в длинной ночной рубашке, с распущенными волосами, которые казались чернее ночи. Он хотел заговорить, но не нашел, что сказать, и протянул руки. Она не сделала попытки освободиться. Напротив, прижалась к нему, поднялась на носки и подставила губы.