— Я виноват. В эйфории начала… Элизабет, выслушай меня, посмотри на меня! Ты ведь всего лишь послушница, ты еще можешь уйти.
— Я дала обет Богу в своем сердце.
Лучше не описывать последующие сцены, слова и стенания шевалье. Мать-настоятельница положила им конец, сказав:
— Свидание не может больше продолжаться, шевалье. Господь понимает твою боль и, я надеюсь, простит бесчинства, ею вызванные. Пойдем, сестра, настало время прогулки.
Тогда этот безумец, эта горячая голова, вскочил на Тримбаль и объехал вокруг монастыря, окруженного высокой стеной, за исключением одного места, где зиял широкий пролом, закрытый оградой из переплетенных веток. Шевалье раскидал это непрочное препятствие и проник за ограду вместе с Тримбаль, не обращая внимание на увещевания Десланда. Он пустил Тримбаль вскачь через грядки с зеленью, между шпалер грушевых деревьев и самшитовых зарослей. Десланд последовал за ним, чтобы предотвратить возможную катастрофу, если это будет в его силах. Сестры прогуливались по аллеям, сложив руки на груди и бормоча молитвы. Когда появился этот обезумевший, они опешили, потом бросились все вместе к одной-единственной двери. Шевалье успел схватить Элизабет на скаку и поднять в седло.
— Ты моя. Я увезу тебя! — выкрикнул он.
Но когда они уже покинули стены монастыря, Элизабет пришла в себя и стала вырываться.
— Ты чудовище!
— Я тебя люблю.
— Ты мог сказать это раньше.
— Я тебя люблю!
— Я выбрала Бога, а не тебя, дьявола!
— Я тебя люблю.
— Пусти меня!
— Я тебя люблю!
Она ударила его по лицу. Так сильно, что разбила бровь. Показалась кровь.
— Я тебя ненавижу! Ты все погубил, все разбил, все растоптал, а теперь ты хочешь еще убить и память о тебе.
Копыта Тримбаль отбивали дробь по земле.
— Ах так! — воскликнул Ландро. — Хорошо! Я все погубил?
— Аббат Гудон говорил мне, что в тебе есть и прекрасное, и отвратительное. Теперь я знаю, что победило, и кто тебя на это толкает. Никто бы не осмелился сделать то, что ты совершил, без его помощи.
— Правильно, никто из наших. Они все ангелы, не так ли, или готовятся стать ими? Но я, Элизабет, разве я могу быть похожим на них?
Он взял себя в руки. Но его все еще била дрожь.
— Можно поверить, — произнес шевалье с глубокой горечью, — что любовь действительно исходит от дьявола.
— После всего, что случилось, как я могу тебя любить? Это всегда будет стоять между нами: нарушение обета, угроза проклятия.
— Не бойся ничего. Я отвезу тебя обратно. Я верну тебя твоему Господу…
— Он милосерден. Он тебя простит.
— Я не нуждаюсь ни в его милосердии, ни в молитвах во спасение погибающей души, ни в твоем личном ходатайстве. Я не нуждаюсь ни в чем!