У окна одна сидела я, голову понуря.
С неба тяжким зноем парило. Приближалась буря.
В красной дымке солнце плавало огненной луною.
Он — нежданный, он — негаданный, тихо встал за мною.
Он шепнул мне: — «Полдень близится, выйдем на дорогу.
В этот час уходят ангелы поклоняться богу.
В этот час мы, духи вольные, по земле блуждаем,
Потешаемся над истиной и над светлым раем.
Полосой ложится серою скучная дорога,
Но по ней чудес несказанных покажу я много».
И повел меня неведомый по дороге в поле,
Я пошла за ним, покорная сатанинской воле.
Заклубилась пыль, что облако, на большой дороге,
Тяжело людей окованных бьют о землю ноги,
Без конца змеится–тянется пленных вереница,
Все угрюмые, все зверские, все тупые лица.
Ждут их храма карфагенского мрачные чертоги,
Ждут жрецы неумолимые, лютые, как боги.
Пляски жриц, их беснования, сладость их напева,
И колосса раскаленного пламенное чрево.
«Хочешь быть, — шепнул неведомый, — жрицей Ваала,
Славить идола гудением арфы и кимвала,
Возжигать ему курения, смирну, с кинамоном,
Услаждаться теплой кровью и предсмертньм стоном?»
… … … … … … … … … … … … … … …
Бойтесь, бойтесь в час полуденный выйти на дорогу;
В этот час уходят ангелы поклоняться богу,
В этот час бесовским воинствам власть дана такая,
Что трепещут души праведных у преддверья рая.