В этом и заключается тайна мироздания, великое чудо воспроизведения; и постоянная плавная смена времен года, и соразмеренный с этим ритм движения небесных тел - все это часть нескончаемой симфонии воспроизведения, подчиненной четким колебаниям гигантского маятника, который приводит в действие не знающий преград механизм - изначальная Сила, ниспосланная людям самим Господом, бессмертная, спокойная, несокрушимая.
Он стоял, глядя сверху на широкую долину, и вдруг увидел вдалеке человека, который шел в направлении Сан-Хуанской миссии. Оттуда, где находился Пресли, человек казался крохотным, но в походке его определенно было что-то знакомое; кроме того, Пресли показалось, что он идет с непокрытой головой. Пресли пришпорил лошадь. Вне всякого сомнения это был Ванами, и вскоре Пресли, спускаясь вниз путаными тропами, которые протоптали к Бродерсонову ручью коровы, нагнал своего приятеля.
И сразу же Пресли заметил в Ванами резкую перемену. Лицо егс по-прежнему было аскетично, лицо провидца, лицо библейского пророка из пастухов, но тень великой печали, давно уже не сходившая с него, исчезла; горе, казавшееся ему безысходным, ушло, вернее, потонуло в ликовании, которое, подобно солнцу на заре, излучали его глубоко посаженные глаза и все его смуглое лицо со впалыми щеками. Они разговаривали, пока не село солнце, но на вопрос Пресли, в чем причина такой перемены, Ванами ответа не дал. Только раз за все время беседы позволил он себе коснуться этой темы.
- Смерть и печаль мало что значат,- сказал он.- Они преходящи. Жизнь должна стоять выше смерти, радость - выше печали. Иными словами, ни смерти, ни печали в природе нет. Это всего лишь отрицательные категории. Жизнь - категория положительная. Смерть это отсутствие жизни, как ночь - отсутствие дня; а раз это так, то нет такого понятия как смерть. Есть только жизнь и приостановление жизни, которое мы по глупости называем смертью. «Приостановление», говорю я, а не прекращение. Я не хочу сказать, что жизнь возвращается. Она никогда не покидает нас. Она просто существует. В иные периоды она прячется в потемках, но разве ж это смерть, исчезновение, полное уничтожение? По-моему, благодарение Богу, это не так. Разве пшеничное зерно, спрятанное на определенный срок во мраке, мертво? Зерно, которое нам кажется мертвым, снова возрождается. Но как? На месте одного зерна появляется двадцать. Так и всякая жизнь. Смертно лишь то, что лишнее в жизни: печаль, всякая неправда, всякое зло. Добро, Пресли, никогда не умирает. А вот зло умирает; жестокость, угнетение, себялюбие, алчность - все это смертно. Но благородство, любовь, жертвенность, щедрость, искренность, как бы мизерны ни были, как бы трудно ни было их распознать, слава Богу, бессмертны и будут жить вечно. Ты подавлен, повергнут в уныние тем, чему свидетелем оказался в этой долине, тебя гнетут мысли о безнадежности борьбы, о безысходности отчаяния. Но конец еще не наступил. Что остается, когда все кончено, когда мертвые похоронены и сердца разбиты? Взгляни на это с вершины человеческой мысли. «Наибольшее благо для наибольшего числа людей». Что остается? Люди гибнут, развращаются, сердца рвутся на части, но ведь что-то остается незыблемым, неприкосновенным, неоскверненным. Пытайся отыскать это - не только в данном случае, но при любом крутом повороте истории,- пытайся и, если твой кругозор достаточно широк, ты убедишься, что, в конечном счете, побеждает всегда добро, а не зло.