Томас Свифт работал челюстями, прислушиваясь к тому, как волна тяжело ударяет в борт. Размышления его были невеселыми. Двести фунтов, которые ему заплатил старик за похищение молодой женщины, он оставил жене, рассчитывая, вернувшись, купить себе новый крепкий шлюп и поправить свои дела. Что будет делать Мэгги, когда поймет, что муж больше не придет с моря? На эти деньги она и дети смогут жить безбедно, по крайней мере, пока старшие мальчики не начнут работать. Но когда он вернется в Англию, если он вообще когда-нибудь вернется, с ремеслом моряка придется покончить. Второй раз судьба ему так не улыбнется.
Внезапно он почувствовал легкий толчок в бок и повернул голову. Его сосед по скамье, итальянец, сосредоточенно ел и казался безучастным ко всему, кроме ужина. Томас опустил глаза. Между ними на скамье лежала тонкая стальная полоска. Пилка!!! Как итальянец ее добыл?
Не задавая лишних вопросов, Томас быстро прибрал пилку, спрятав ее в своей, еще относительно целой одежде. Итальянского он не знал, а сосед его не мог объясниться по-английски, но все было ясно и без слов: готовился бунт. Прошлой ночью несколько гребцов по очереди перепилили свои кандалы, оставив лишь тоненькую перемычку, которую можно было сломать в любой момент. Едва выглянул месяц, итальянец, стрельнув глазами в надсмотрщика, показал Томасу, как глубоко должны быть подпилены браслеты. Английский моряк понимающе кивнул. Едва над палубой прокатились первые рулады громкого храпа надсмотрщика, Томас, зажав пилку большим и указательным пальцами, принялся аккуратно водить ею, вгрызаясь в стальную плоть кандалов.
Пилка, сработанная опытным мастером, ходила почти бесшумно. Но немец, прикованный слева, услышал возню и подозрительно обернулся. Томас замер. Светлые глаза северянина мгновенно узрели, что происходит. Лицо его, обычно хмурое, пересекла кривая улыбка.
– Serh gut, – буркнул он и, демонстративно отвернувшись, принялся похрапывать, заглушая едва слышное повизгивание пилы.
Прошло, наверное, часа полтора, когда Томас, натерев болезненные, водянистые мозоли на обеих руках, подпилил кандалы и осторожно толкнул пилку немцу. Теперь настала очередь англичанина похрапывать и одновременно зорко посматривать по сторонам, наблюдая за сладко спящим надсмотрщиком, занавесью, ведущей в помещение, где спала абордажная команда, и скамьями с невольниками: вдруг кому-то из товарищей по несчастью придет охота облегчить свою участь, выдав хозяевам готовящийся бунт?
Немец, видно, был сильнее или привычнее к работе с железом. Со своими кандалами он справился почти вдвое быстрее Томаса. Зажав пилку между пальцами ноги, он вытянул ее в сторону соседней скамьи и легонько толкнул сидящего впереди дюжего грека. Тот был уже наготове. Видно, он догадался о пилке еще в прошлую ночь, когда со своими кандалами справлялся итальянец.