— Дилан, пусть будет по-моему.
Он закатил глаза и повторил:
— Это обязательно?
Кэт глубоко вздохнула и досчитала до десяти.
— Да, — очень нежно ответила она.
— И что же я должен делать? — Дилан раздосадовано вздохнул.
— Иди в гостиную, располагайся там, а я сейчас принесу закуски.
— Ты действительно странная какая-то стала. Ну что ж, это твоя вечеринка.
Кэт стала доставать из холодильника тарелки с маленькими бутербродами. Она будет милой с Диланом, даже если это убьет их обоих.
Может быть, тогда она сможет понять, настоящие ли те чувства, которые она так усиленно пытается подавить, или это только плод ее воображения.
Если в этой жизни и было что-то, что не нравилось Дилану Коулу, то это, несомненно, изысканные блюда и вино в причудливых бокалах. Но Кэт так мучительно пыталась доказать что-то и себе, и ему, что он старался делать все так, как ей нравится.
— Не хочешь ли еще канапе? — спросила она, протягивая ему поднос.
— Тридцать для меня предел, — отказался он. По вкусу это было похоже на рыбный клей, но новая и милая Кэт могла обидеться на такое замечание. Им обоим было скучно.
— Так ты рассказывал про то, что скот готов к зиме, — напомнила она ему.
— Ах, да, скот…
В этот момент он почувствовал запах подгоревшего мяса и нахмурился.
— Что? — спросила она.
— Ты хотела подать ростбиф на ужин?
— Я все еще собираюсь его подать.
— Надеюсь, что для этого случая у тебя припасен план Б, потому что, если не ошибаюсь, мясо горит.
Она перестала улыбаться.
— О чем ты говоришь? Я использую самый лучший способ. Сначала я включаю в духовке высокую температуру, а потом резко снижаю ее и… — Она осеклась, и на лице ее возник ужас. Она принюхалась и вскочила с кресла. — О боже мой, что я наделала!
Он пошел за ней на кухню, радуясь, что наконец-то она сняла с себя эту маску притворства, которая совсем ей не шла.
Когда Кэт открыла духовой шкаф, кухню наполнил дым и было невозможно увидеть хоть что-то. Когда дым рассеялся, Дилан, которому даже понравилась вся эта паника, повернулся к Кэт. Она сидела на стуле и не отрываясь смотрела на дымящееся жаркое.
— Не могу поверить!
Он посмотрел на плиту.
— Да, думаю, триста градусов — многовато.
— Триста! — Она сама посмотрела на плиту. — Но я клянусь, что поставила на двести! Ты там ничего не подкручивал?
— Что?! — Он неверящими глазами посмотрел на нее. — Я, может, плохой человек, но мне незачем добровольно сжигать мой собственный ужин.
— Извини меня за это. Я думаю, я… просто была невнимательна.
— Эй, — легко сказал он, — да это со всеми случается. Я сам пару лет назад чуть не сжег полдома из-за обеда.