— И ты собираешься построить здесь дом?
— Во всяком случае, таковы мои далеко идущие планы, учитывая, что я сущий домосед и все такое. — Тревис взял оливку и сунул в рот. — Не хочешь рассказать мне о своем парне?
Габи немедленно вспомнила свой недавний разговор с Кевином.
— А почему вдруг он тебя заинтересовал?
— Я всего лишь поддерживаю беседу.
Она тоже потянулась за оливками.
— Тогда давай лучше поговорим о какой-нибудь из твоих предыдущих девушек.
— О которой?
— О любой.
— Ну ладно. Одна из них подарила мне несколько киноафиш.
— Она была красивая?
Тревис задумался.
— Многие сказали бы, что да.
— А что бы сказал ты?
— Что… ты права. Наверное, не стоит об этом говорить.
Габи засмеялась.
— Между прочим, отличные оливки. Все, что ты привез, очень вкусно.
Тревис положил на печенье кусочек сыра.
— Когда приезжает твой парень?
— Мы снова об этом заговорили?
— Всего лишь беспокоюсь о тебе. Не хочу создавать тебе проблему.
— Спасибо за заботу, но я уже взрослая. Не то чтобы это имело какое-то значение, но Кевин приезжает в среду. А что?
— Ну, в последние два дня я наслаждался твоим обществом.
— А я твоим.
— Ты расстроена, что веселье подходит к концу?
— Ему вовсе не обязательно подходить к концу. Мы ведь остаемся соседями.
— И разумеется, твой парень не будет возражать, если я снова позову тебя покататься на мотоцикле, или приглашу на пикник, или предложу залезть в ванну?
Ответ был очевиден, и Габи посерьезнела.
— Думаю, он не особенно обрадуется…
— Значит, веселью конец.
— Мы по-прежнему можем быть друзьями.
Тревис взглянул на нее, а потом вдруг схватился за грудь, точно подстреленный.
— Да уж, ты знаешь, как ранить мужчину.
— О чем ты?
Он покачал головой:
— Для мужчин и женщин нашего возраста такой вещи, как дружба, не существует. Дружить просто не получается, если только речь не о человеке, которого ты знаешь с детства. И уж точно это не срабатывает с посторонними.
Габи открыла рот, чтобы ответить, но возразить, в общем, было нечего.
— И потом, — продолжал Тревис, — я не уверен, что хочу дружеских отношений.
— Почему?
— Потому что скорее всего пожелаю большего.
Габи снова промолчала.
Тревис смотрел на нее, не в силах разгадать выражение ее лица. Наконец он пожал плечами:
— Я сомневаюсь, что и ты захочешь со мной «дружить». Это плохо отразится на твоих отношениях с Кевином, поскольку, несомненно, в конце концов ты влюбишься в меня и сделаешь то, о чем потом пожалеешь. А тогда ты начнешь меня винить и, возможно, уедешь из Бофора, потому что будешь чувствовать себя неловко.
— Все так мрачно?
— Обаяние — мое проклятие.