– Ты упустила одну существенную деталь. Михалес не только твой сын, но и мой.
– Тебе придется заслужить право быть отцом. До сих пор ты не проявлял к Михалесу ни малейшего интереса.
– Я не знал, что он мой сын!
– Ты узнал об этом неделю назад. И что сделал? Исчез, вместо того, чтобы приехать сюда и сказать: «Это мой сын, и он мне нужен».
– Я не знал… – начал Алекс, но внезапно остановился.
– Не знал чего?
– Что я должен чувствовать, – отрезал он. – Мне нужно было время.
– Мне тоже нужно было время, когда я увидела тонкую голубую линию, – сказала Лили. – Но ребенок – это не вещь, о которой можно долго думать, а потом приобрести – ладно, мол, пригодится.
Лили подошла ближе к кроватке, словно пытаясь таким образом защитить от него своего сына.
Этот жест был древним как мир.
– В таком случае почему ты его отдала? – произнес он с негодованием, стараясь не думать о том, как она была красива, когда злилась. – Сколько они тебе заплатили?
– Миллионы долларов! – прошипела Лили.
Ладно, денег она не брала. Но неужели она отдала сына сестре просто так, даже не проверив, усыновили его Миа и Георгиос или нет?
Может, она действительно была больна?
Его взгляд упал на ее бейсболку. На коронации ее волосы тоже были прикрыты.
Последствия химиотерапии? Нет, вряд ли. Мягкие кудри, выбивающиеся из-под бейсболки, были короче, чем во время их первой встречи, но, будь она обрита наголо во время болезни, они не успели бы отрасти до такой длины за столь короткое время.
– Насколько серьезно ты была больна?
– Это не твое дело.
– Твои волосы…
– Мне делали операцию, – сухо ответила она, – но сейчас со мной все в порядке.
Алекс понял ее намек. Больше никаких вопросов. Но, возможно, именно в ее болезни и прятался ключ к разгадке.
Лечение могло обойтись Лили в кругленькую сумму, если у нее не было медицинской страховки. Что, если Миа и Георгиос оплатили ее больничные расходы в обмен на ребенка, которого она не могла содержать? Ребенка, который был ей не нужен до тех пор, пока исчезновение Миа не заставило ее передумать.
Это не освобождало ее от вины, но все объясняло.
– Даже и не думай вмешиваться в мои дела, – холодно сказала Лили. – Давай все решим раз и навсегда. Если ты не хочешь признавать Михалеса, я не стану возражать. Я не нуждаюсь в материальной помощи. Если ты хочешь иметь к нему доступ, пожалуйста. Я не стану мешать. У меня есть только одно условие: он будет жить со мной.
– Я не могу допустить, чтобы он остался здесь.
– Но он останется здесь, – решительно заявила она, но Алекс услышал в ее голосе зарождающийся страх.