Внезапно ему захотелось, чтобы она ему улыбнулась, заставив репортеров поверить, будто их первоначальный интерес друг к другу никуда не исчез.
О чем он только думает, черт побери? Лишь небольшая его часть хотела, чтобы их брак оставался деловым соглашением, и это было нелепо. Когда все успело измениться? Когда он начал ей доверять?
– У вас есть еще вопросы? – произнесла Лили, вставая и вытирая руки о купальник. – Михалес слишком много времени провел на солнце. Мне нужно отнести его домой. – Она взяла ребенка у Алекса, вежливо намекая репортерам, что им пора уходить.
– Вы влюблены в принца Александроса? – спросил мужчина постарше.
Алекс затаил дыхание. Из всех возможных вопросов это был самый каверзный. Но Лили, кажется, нисколько не смутилась.
– Полагаю, половина женщин в западном полушарии влюблена в Его Высочество, – ответила она, улыбаясь. – Он замечательный. Спросите у ваших читательниц.
– Но ваш брак…
– Принц Алекс – человек чести, – сказала она. – Он поступил порядочно по отношению ко мне и нашему сыну. Вам следует им гордиться. А теперь прошу меня извинить, но нам действительно пора. Оставляю вас с принцем Александросом. Он ответит на остальные ваши вопросы. Приятного вечера.
– Можно мы сфотографируем вас троих вместе? – попросил репортер помоложе. – Всего один снимок.
Алекс был слишком ошеломлен, чтобы возражать. Миа никогда бы не согласилась на такую фотографию.
Лили подошла к Алексу с Михалесом на руках и улыбнулась.
– Вы не могли бы поднять принца Михалеса повыше? – попросил фотограф.
Алекс взял малыша у Лили. Михалес недовольно завизжал и потянулся к матери. Он поймал конец ее шарфа и дернул за него.
Будь ее волосы сухими, Алекс, возможно, ничего бы не заметил. Но в тот момент, когда шарф, стягивающий ее кудри упал, они рассыпались, и он увидел шрам.
Огромный шрам, начинающийся за ухом и тянущийся почти до макушки.
Репортеры ничего не заметили. Но Лили… Она знала, что он видел. Ее лицо застыло.
Ничего не говори, молили ее глаза.
Тогда он прильнул к ней и повернул ее таким образом, чтобы шрам не попал в кадр.
Ну почему он не спросил ее?
Алекс изобразил на лице улыбку. Когда снимок был сделан, он, не отстраняясь, передал Михалеса Лили, забрал у него шарф и повязал на голову Лили.
– Не хочу, чтобы ты обгорела, – пояснил он.
– Уже почти вечер. Этого нечего опасаться, – сказал фотограф.
– Не имеет значения. Вам пора домой, Лили. – Он легонько толкнул ее.
Поняв его намек, она улыбнулась репортерам, повернулась и направилась в сторону дома.
Алекс тупо уставился ей вслед. Она назвала его честным, замечательным, и ему было стыдно перед ней.