Приближалось четырнадцатое — роковой день. Сэр Генри Понсонби сказал, что Берти должен поправиться, это было бы уже слишком, если бы он умер в тот же день, что и его отец. Я цеплялась за надежду, но очень боялась. Я непрерывно молилась, прося Бога пощадить моего сына. Настало страшное четырнадцатое число. Вся страна ждала; Берти боролся за жизнь.
И вдруг… совершилось чудо. Кризис миновал. Наступило пятнадцатое. Прошел скорбный день.
На следующий день я навестила его, и он меня узнал. Он улыбнулся и поцеловал мне руку.
— Милая мама, — сказал он, — я так рад видеть вас. Вы были здесь все время?
— О Берти, Берти, — воскликнула я, не в силах сдержать слезы. Все наши разногласия остались позади. Он был жив!
Я сказала, что следует отслужить благодарственный молебен по всей стране. Я обратилась с посланием к народу, в котором благодарила всех за их участие. Мы приобрели огромную популярность. Интересно, как чувствовал себя теперь этот гнусный Чарльз Дилк. Его чудовищные планы уничтожить нас провалились — их сломил тиф! Мы показали ему и ему подобным, что бы они там ни думали, народ по-прежнему был за монархию.
К концу февраля Берти достаточно поправился, чтобы принять участие в благодарственном молебне. Я сидела рядом с ним в экипаже, и возгласы «Боже, благослови королеву! Боже, благослови принца Уэльского!» согревали мне сердце.
Народ был доволен, что Берти удалось победить болезнь. Доктора называли это чудом. Немногие могли перенести эту тяжкую болезнь, и я была уверена — это была Божья воля. Он внял мольбам людей «Боже, сохрани принца Уэльского!». Сгустившаяся толпа задержала движение экипажей, и я, взяв руку Берти в свои, поцеловала ее. Последовало мгновение тишины, и приветственные крики зазвучали с новой силой.
Когда мы подъезжали к собору св. Павла, я подумала о пророчествах Гладстона и о том, что, может быть, теперь он поймет — монархия пользуется большей привязанностью народа, чем он думал. Но мы должны были оказаться на пороге трагедии, чтобы народ понял, насколько тесно мы с ним связаны. Тем не менее все это было очень отрадно. Как сказал бы Альберт: страдание часто порождает великую радость.
На следующий день произошел очень тревожный эпизод. Я ехала в экипаже с Артуром. Браун был на козлах, и я думала о том, как хорошо прошел благодарственный молебен, и надеялась, что перенесенное Берти ужасное испытание окажет какое-то влияние на его характер. Что он наконец оценит любовь и преданность Александры, и что он поймет, что ради нее он должен отказаться от этих распутных женщин.