По моему приказу была воздвигнута статуя Джона Брауна в Балморале. Я поручила лорду Теннисону сочинить надпись. Вот она — «Друг, нежели слуга, отважный и правдивый. Он долгу верен был до самой до могилы».
Я обнаружила, что Браун вел дневники, и, вспоминая, как прекрасно написал сэр Теодор Мартин «Жизнь принца-консорта», я попросила его написать биографию Джона Брауна. Я полагаю, на сэра Теодора оказали давление, поскольку он отказался от моего предложения под предлогом болезни жены. Я догадалась, что сэр Генри был добрый друг, но он всегда переживал из-за сплетен о Джоне Брауне и не хотел бы их нового выплеска, что, по его мнению, было неизбежно, если бы вышла книга о Джоне Брауне.
Так как Теодор Мартин отказался написать книгу, я пригласила некую мисс Макгрегор, чтобы она отредактировала дневники вместе со мной.
Себе в утешение я опубликовала продолжение «Страниц из дневника» под названием «Новые страницы из дневника нашей жизни в Шотландии».
По поводу выхода книги в свет я получила множество поздравлений, но в моей семье все были шокированы. Старая герцогиня Кембриджская сказала, что книга вульгарна, скучна и написана на плохом английском. Я всегда терпеть не могла эту женщину! Даже у Берти возникли возражения.
— Это все очень хорошо для семейного круга, — сказал он, — но не для широкой публики. Это все очень личное, — добавил он.
— Я думаю, людям это интересно.
— Они и так слишком интересуются нашей жизнью. — В моей жизни нет ничего такого, чего бы я могла стыдиться, — сказала я, и Берти понял мой намек. Я прибавила, что лорд Биконсфилд восхищался «Страницами». Возможно, потому, что он сам был писатель и разбирался в таких вещах. Он часто говорил о нас как о собратьях по перу.
— Он всегда умел льстить. Я слышал, что однажды он сказал, что каплю лести любят все, а особам королевской фамилии подавай ее ведрами.
Я улыбнулась. Я вполне могла поверить, что он так и выразился. Но ему действительно очень понравилась моя книга. Он понимал то, чего никогда не понять таким людям, как Берти, — желание выразить себя в творчестве.
Я догадалась, что образовался настоящий заговор против написания и издания книги о Брауне. И я подозревала, что сэр Генри был во главе его. Конечно, у него было много сторонников. Сэр Генри сказал, что посоветуется с епископом Рипенским, доктором Камероном Лизом из Эдинбурга.
— Эти люди разбираются в таких делах, ваше величество, — сказал он.
Затем он привлек еще и лорда Роутона. Что бы сказал Браун, думала я, если бы он об этом знал. Такие важные персоны занялись его скромными писаниями.