Странный у нас народ. Кому говорили люди "Возвращайтесь!"? Ведь перед ними был артист. Однако еще более поразительным было то, что на глазах у некоторых появились слезы. Первыми не выдержали старики – ветераны войны. Оказавшиеся лицом к лицу с человеком, так сильно напоминавшим Сталина, они заплакали. Увешанные медалями, не согнувшиеся на страшной войне, покрытые сединой, они вытирали трясущимися руками глаза.
Признаюсь, весь остаток дня стояли в глазах эти стариковские руки и слезы. И непростые мысли навеяли эти сцены. Был ли во всей долгой истории государства Российского еще какой-нибудь правитель, за которым вот так плакали бы ветераны? Честно говоря, что-то не припоминается. И способно ли нынешнее руководство сделать что-либо такое, чтобы по нему плакали в будущем наши постаревшие современники?…"
V
– Проведите меня, пожалуйста, куда-нибудь присесть, – проговорил Сталин, – устал я.
Люди, окружившие его плотной толпой, засуетились.
Вскоре генералиссимус расположился на скамейке. Одна женщина протянула ему бутылочку с водой. Рядом со Сталиным сел очень старый человек, который, пока генералиссимус пил воду, неотрывно смотрел на него помутневшими глазами.
– Иосиф Виссарионович, – сказал затем старик, – давно хотел поговорить с вами.
– Деда! – послышалось из толпы. – Какой же он Иосиф Виссарионович? Это артист.
– Не знаю, – ответил старик. – Может, он и артист… Но я вижу Сталина…
– Иосиф Виссарионович! – заговорил старый человек. – Я хорошо помню двадцатый съезд.
Сталин бросил на него быстрый взгляд и едва заметно напрягся.
– Вы были на съезде? – спросил он.
– Нет. Мне посчастливилось там не быть. Но я хорошо помню, что было в стране, когда он прошел.
– А почему вы говорите, что посчастливилось?
– Не знаю…
– Я работал тогда, – продолжил старик после некоторого замешательства, – в Сибири на машиностроительном заводе. И был еще членом горкома партии… Нас там двое было от комсомола – первый секретарь и я.
Созвали как-то нас на расширенное заседание бюро горкома по итогам съезда. Был у нас тогда секретарем горкома Макаров. Он и зачитал нам доклад Хрущева.
Старик смутившимся взглядом исподлобья посмотрел на Сталина. Тот продолжал внимательно глядеть на него.
– Зачитал и молчит, на нас смотрит… – старик запнулся и тяжело вздохнул. – Пока читал, мы все с ума сходили. Сначала думал, что один я. Но потом переглянулись… У всех было ощущение: с ума сошли. Мы. Или Хрущев. Сидим, как оплеванные, – рассказчик сглотнул подкативший к горлу комок. – Тихо так сидим. Макаров говорит: голосовать надо, одобрить. Проект постановления уже подготовлен. Кто за то, чтобы одобрить решения ХХ съезда КПСС об осуждении культа личности, прошу поднять руку. А сам не поднимает. На нас смотрит.