– Это кошмар какой-то, – пробормотал он, – нет, у меня в гостинице я такого не потерплю, вы остановились здесь? Ах нет? – Тут он повернулся к одному из официантов: – Вызовите полицию, я требую, чтобы этого человека арестовали.
– Да вы что тут все, ослепли? – заорал Гай. – Неужели никто из вас не заметил, что ее пытались убить?!
– Как? Что? Кто?
Гай разворошил осколки на полу и выудил орудие.
– У вас такими на кухне пользуются? – спросил он, подняв кверху нож явно боевого назначения, с острым как бритва клинком, с украшенной перламутром эбонитовой ручкой. – Этот нож предназначен для метания.
– Чушь собачья, – прошипел менеджер.
– Да вы посмотрите на ее руку!
Менеджер обратил взгляд на Вилли и на окровавленный рукав и в ужасе отшатнулся.
– Боже, боже мой, я вызову доктора!
– Не стоит затрудняться, – сказал Гай и подхватил Вилли на руки, – я довезу ее до больницы сам, так будет быстрее.
Вилли дала себя поднять. От Гая исходил запах, вызывающий доверие, – этакое мужественное сочетание пота и лосьона после бритья. Пока он нес ее через террасу, на них глазели изумленные официанты и зеваки из числа постояльцев.
– Какой стыд, – пожаловалась она, – опусти меня, я уже в порядке.
– Отключишься, если опущу.
– Да я ни разу в жизни не отключалась!
– Ладно, давай потом это обсудим.
Он погрузил ее в такси, и она забилась на заднее сиденье, словно раненый зверь.
Доктор в амбулатории не признавал анестезии, Вилли, в свою очередь, не могла позволить себе кричать, и всякий раз, как кривая хирургическая игла впивалась ей в руку, она стискивала зубы и молилась, чтобы этот чудак американец был рядом и держал ее за руку. Ну зачем она строила из себя «железную леди», зачем отправила его ждать снаружи? Даже теперь, когда у нее вот-вот от боли польются слезы, ей так не хотелось признаваться самой себе в том, что ей нужен мужчина, который держал бы ее за руку. И все-таки как было бы хорошо… было бы просто здорово.
«А ведь я по-прежнему не знаю его имени».
Доктор, который вызвал у нее подозрения в садистских наклонностях, закончил последний шов, оборвал нить и дружелюбно произнес:
– Ну вот видите, все не так уж и плохо.
В ответ ей захотелось дать ему в зубы и сказать: «Ну вот видишь, у тебя тоже все не так уж плохо».
Доктор перебинтовал ей руку, похлопал дружески – непременно по этой же руке! – и отправил ее ожидать в приемную.
Гай ходил туда-сюда по приемной комнате; весь в ссадинах и царапинах, он был похож на залетного бомжа с улицы, при этом во взгляде светились тепло и забота о ней.
– Как рука? – спросил он.