В это время Лейн обернулся, подмигнул, взял горсть булавок и стал что-то тихонько напевать. Дженнифер показалось, что это не он расхозяйничался на ее витрине, а она снова подглядывает.
– Дайте мне вон тот кусок, – перебил он ее мысли. – Как вам удается творить буквально из ничего?
Дженнифер смутилась и молчала.
– Ничего, что я нахально встрял в вашу работу и распоряжаюсь тут, как у себя в закройном зале? – вдруг спросил он.
– Нет, напротив, – быстро ответила Дженнифер, – я все равно не умею делать одно и то же по второму разу.
Лейн понимающе кивнул.
– Я это понял, я наблюдал за вами в окно. Когда увидел, что вы сделаете сейчас все по-другому, то решил вам помочь. Однако, – он пристально посмотрел на нее, и Дженнифер стало неуютно под его проницательным взглядом, – настоящий художник должен уметь и повторяться тоже.
– Вы думаете? – искренне удивилась она. – Тогда я не настоящий художник… – Дженнифер запнулась, смутившись, что чуть было не начала с ним откровенничать. – Вообще-то я совсем никакой не художник, я помощник продавца, а это… – она обвела рукой витрину, – это так, от скуки.
– Не врите, – спокойно сказал Лейн. – Я уже давно наблюдаю за вашей работой, еще с той розы, ну, помните?
Дженнифер стало как-то неловко: оказывается, он тоже за ней давно наблюдает.
– У вас весьма своеобразное чувство цвета и линии, – продолжал он. – Вам бы учиться… Серьезно, из вас вышел бы неплохой дизайнер. Простите, я не знал, что задену вас, – сказал Лейн, заметив, что его собеседница с отсутствующим видом смотрит на улицу и нервно кусает губы.
Дженнифер стиснула зубы. Она вдруг почувствовала, что готова заплакать от вновь накатившего ощущения беспомощности и одиночества. Лейну стало неловко, когда он понял, что задел какое-то больное место.
– Я просто хотел сказать вам, что у вас незаурядные способности. Вы не должны бросать оформительство. Ни в коем случае… Я вам даже завидую – вы еще столько нового откроете в себе…
– Не открою: ключ потерян, – зло огрызнулась Дженнифер, успев взять себя в руки.
– Видите, я прав, у вас есть хорошая злость…
– И много других гадостей, – резко перебила она.
Заметив, что из его взгляда ушла теплота, Дженнифер поняла, что не права, и поспешила оправдаться:
– Простите, я часто бываю зла на язык и сама же страдаю от этого. Вы просто наступили мне на больную мозоль. Больную и очень свежую. Мой отец тоже считал, что у меня незаурядные способности, и обещал, что я обязательно буду учиться на дизайнера…
– Дженнифер набрала побольше воздуху. – Не так давно мои родители погибли в автокатастрофе, теперь все рухнуло.