Из всех несправедливостей, допускаемых судьбой, меня всегда особенно задевал следующий факт. Ну почему женщины милые, интеллигентные, симпатичные, готовые отдать всю душу мужу и дому, так часто бывают лишены семейного очага? Зато невесть откуда поналетевшие в Москву пройдохи типа Инги мигом отхватывают лучших мужчин и лучшие условия жизни.
С содроганием вспоминаю рассказ о том, как Инга получала статус замужней дамы. «Он однажды ночью говорит: „Может, нам попробовать пожить вместе?“ Так я на следующий день, пока он на работе был, все свои вещи к нему перевезла и детскую кроватку поставила — надо же мне когда-то ребенка от мамы забирать! И тут же звоню в Иваново: так, мол, и так, срочно везите дочку ко мне. Он вернулся, смотрит на кроватку и спрашивает: „Это что?“ — „Это, — говорю, — для моей Вероники, сейчас мы как раз поедем на вокзал ее встречать“. Он до того опешил, что даже сказать ничего не мог. А через месяц, когда он очухался немного, я и говорю: „Пора уже нам заявление подавать, чтобы свадьба на весну пришлась“. Пока он в себя приходил, я сшила платье, заказала ресторан, разослала приглашения — куда теперь от меня денешься?»
И она задорно хохотала. Мне становилось дурно.
Если идти от бревенчатого домика вверх, то попадаешь в сосновый лес, если вниз — то на берег Оки. Прежде чем спуститься на пляж, невольно обводишь взглядом заливные луга над невысоким глинистым обрывом — мы называли их «сонные луга» за то, что, выйдя туда вечером на прогулку, легко заснуть прямо на ходу — до такой степени одурманивают травы. В июле в сонных лугах зацветала пижма, и все необъятные просторы были сплошь восторженно-желтого цвета от высоко взметнувшихся над травой соцветий. Мы рвали их охапками, но почему-то эти роскошные гордые цветы совсем не выдерживали пленения в комнате. Затем кто-то догадался засушивать букеты, туго прикрутив один к другому стройные стебли и соединив соцветия в пышное желтое облако. Под крышей нашего домика всегда висело несколько таких букетов, и они все чаще казались мне похожими на меня саму: жизнь скрутила и высушила меня, но не убила во мне женское начало. Наоборот, умножила его. И сейчас, к тридцати пяти, я являлась, если можно так выразиться, квинтэссенцией себя самой: воплощенная женственность без свойственных юности иллюзий. Не понимала я одного: почему никто не торопится сорвать столь радующий глаз цветок и устроить его под крышей своего дома? Гуляя в сонных лугах, я неизменно надеялась, что после целого века одиночества и борьбы за существование жизнь вновь повернется ко мне своей светлой стороной. Я с наслаждением вдыхала разлитое над Окой небо и увлажненную росой землю, мне кружили голову цветы, мысли наплывали друг на друга, как влекомые ветром облака. А жизнь, похоже, продолжается… Нет, жизнь еще толком не началась! Сухие букеты под моей крышей благоухают на солнце сильнее, чем их сородичи на лугах, и радуют глаз ничуть не меньше последних.