— Прости Леваш, — перебил его с низким поклоном князь Мосальский. — Прежде чем ты продолжишь, позволь мне сказать слово и, быть может продолжение твоей речи будет иным.
— Что ж, изволь, коли просишь, — согласился Леваш и, садясь, шепнул Медведеву, — Ну вот, я же тебе говорил…
— Я обращаюсь к вам ко всем, — сказал Тимофей собравшимся за столом, — по просьбе моих друзей, стоящих здесь перед вами. Я знаю их с детства, и поверьте — они не плохие люди. Но согрешить может каждый, — лишь святые безгрешны, — главное, это осознать свой грех и покаяться. Они глубоко сожалеют о своем поступке и искренне раскаиваются в нем.
Тимофей сделал паузу. Князья Воротынские стояли, опустив головы.
Мосальский продолжал:
— Они просят прощения у своей сестры и ее супруга и намерены никогда больше не вступаться в их землю а, напротив всеми своими силами помогать семье Аристотелевых во всем. Они просят прощения у Медведева и Бартенева, они просят прощения у родных и близких всех, кто погиб в результате этого происшествия. Наконец, они просят прощения у всех, кто сейчас находится здесь и всех кто не может нас слышать, если то решение, которое они приняли, не приведи Господь, принесет в будущем кому-то горести и беду.
Братья Воротынские низко поклонились на три стороны.
Тимофей продолжал:
— А решение они приняли такое: просить Великого московского князя Ивана Васильевича о принятии их в подданство и оставить за ними принадлежащие им земли и людей, дабы могли они исправно нести службу Московскому княжеству! Вот их просительные грамоты.
Легкий ропот пробежал по толпе и сменился как бы общим вздохом облегчения — все поняли, что князья сделали единственно верный в их положении шаг, чтобы избежать преследований со стороны Москвы, — о бывшем своем княжестве никто не думал — Москва всегда казалась страшнее и опаснее Литвы…
— Ну что же, — сказал Леваш, принимая грамоты у Мосальского, — Я думаю, это единственно правильное решение. Грамоты я передаю Василию Медведеву, потому что он уполномочен принимать такие документы и передавать их лично Великому князю. Раз ты говорил от имени своих друзей, позвольте и мне сказать от имени моих. Мы настолько давно знакомы, что, мне кажется, я не ошибусь, выражая их мнение. Медведев и Бартенев люди благородные смелые и я уверен, что они, как истинные христиане примут к сердцу раскаяние князей Воротынских и простят им грехи их, как Бог велит. Меня же извините за то, что тут у вас беспорядок наделал — он обвел взглядом еще дымящийся в местах взрывов частокол и пятна крови на деревянных настилах площади — постараемся убрать и поправить перед отъездом — ведь теперь мы все свои!