«Аминь», — подумал я. И обнаружил, что рассматриваю детали фотографий в тусклом свете мигающей свечи с каким-то отстраненным любопытством, которое всегда охватывало меня при виде чужого несчастья. Гибель целых семей. Девочка-подросток, которой отрезало голову. Водители грузовиков, раздавленные в кабинах, похожих на сплющенные банки из-под кока-колы. Надоевшая любовница — на этой заметке я задержался дольше, — надоевшая любовница, втиснутая, словно Джимми Хоффа,[9] в проволочную клетку опоры моста, готовую к тому, чтобы наутро туда залили бетон. «ЗАЖИВО ПОХОРОНЕННАЯ!» — гласил заголовок, но даже эта история бледнела перед катастрофой с участием экскурсии для стариков и фургона, полного потрохов.
Рассмотрев эту коллекцию, я решил, что мы забрели на базу бригады чистильщиков, работавших на ближайшем к хижине участке дороги и искренне гордившихся своей мрачной профессией. Я представил, как они шагают к своей «мастерской на колесах», насвистывают, натягивая куртки, и размышляют о том, как провести следующий отпуск. А потом, на месте, выходят из машины с мешками и лопатами и дежурными фразами разговаривают с родными какого-нибудь скупердяя, который решил не тратиться на каюту на пароме или номер в отеле и ехал со спущенной шиной всю ночь. Я мог только предполагать, куда подевалась бригада. Наверное, когда погода начала портиться, они переехали дальше по шоссе, на заправочную станцию, потому что вряд ли кто-то, имея выбор, согласился бы сидеть взаперти в этом сарае. Я подумал, что сейчас заправка, наверное, похожа на лагерь беженцев — там есть все необходимое, но она отрезана от остального мира. Я пожалел, что нахожусь здесь, а не там. Газовая конфорка горела на полную мощность, и все же изо рта у меня вылетали облачка пара.
Дэвид, возившийся у стола, спросил:
— Это все, что ты принес?
Я оторвался от любопытных заметок на стене и вслед за Миком подошел к плитке. Дэвид разглядывал алюминиевую кастрюлю. Только что она была набита снегом с верхом и походила на гигантскую трубочку мороженого, но теперь на дне плескался слой воды примерно дюйм толщиной.
Мик заметил:
— Когда снег тает, от него мало что остается, верно?
Затем воцарилась напряженная тишина — так в ресторане каждый из сотрапезников ждет, когда кто-то другой протянет руку к счету.
Наконец я произнес:
— Пойду принесу еще.
Не знаю, как описать ощущения, которые охватили меня, когда я вышел на улицу, — холодный воздух словно ударил меня в лицо, мне показалось, что я налетел на стену. Погода стала намного хуже, чем была несколько часов назад, когда я добирался сюда. Ветер мешал ориентироваться, он сыпал в глаза ледяную крошку и норовил повалить на землю, так что я едва мог дышать; но вскоре, к счастью, он стал немного потише, снег перестал валить, и я смог осмотреться, не боясь ослепнуть.