Много вреда приносил он садам плодоносным Инея,
Много садовых деревьев больших опрокидывал наземь
Вместе с корнями и вместе с блистающим яблонным цветом.
Был, наконец, он убит Мелеагром, сыном Инея.
Много для этого ловчих из многих собрал городов он
Вместе со псами. Не справиться было с ним малою силой:
Был он огромен и многих возвел на костер погребальный.
Шум великий и битву о нем возбудила богиня,
Об голове и о шкуре щетинистой грозного вепря
Между куретами и этолийцами, сильными духом.
Долго, пока Мелеагр многомощный участвовал в битвах,
Плохо куретским войскам приходилось, и были не в силах
В поле вне стен оставаться они, хоть и было их много.
Но охватил Мелеагра могучего гнев, при котором
Сильно вздувается сердце в груди и у самых разумных.
Гневаясь сердцем жестоко на милую матерь Алфею,
Он у супруги законной лежал, Клеопатры прекрасной,
От Евенины рожденной, прекраснолодыжной Марпессы,
И от Идаса, который в то время средь всех земнородных
Самый могучий был муж. За жену молодую Марпессу
На самого Аполлона властителя лук свой он поднял.
С этого времени в доме отец и почтенная матерь
Дочь Алкионой прозвали,
[53] на память о том, что и матерь,
Горькую долю неся Алкионы, страдалицы-птички,
Плакала целые дни, как ее Стреловержец похитил.
Он у супруги лежал, — переваривал гнев душевредный,
Гнев свой на мать за проклятье: богов она в горе молила,
Чтобы ему отомстили они за убитого брата.
[54]В землю, кормящую многих, она ударяла руками,
С воплем молила Аида и страшную Персефонею,
Став на колени и груди свои обливая слезами,
Смерть ее сыну послать. И Эриния с сердцем немягким,
В мраке ходящая, просьбу ее услыхала в Эребе…
Вскоре вкруг стен калидонских раздалися крики и грохот
Башен, громимых врагом. Старики-этолийцы молили,
Самых почтенных к нему посылали жрецов, чтобы вышел
И защитил их. Подарок великий ему обещали:
На плодороднейшей части из всей калидонской равнины
Взять в пятьдесят ему гий
[55] предлагали участок прекрасный.
Под виноградником пышным была половина участка,
И половина — пустая, пригодная очень для пашни.
Много его умолял конеборец Иней престарелый,
Сам до порога поднявшись его почивальни высокой;
В створки дверей он стучал и с мольбами к нему обращался.
Много и сестры его, и почтенная мать умоляли.
Больше еще лишь упорствовал он. И друзья убеждали,
Чтимые им наиболе во всем Калидоне прелестном.
Но ничего его сердца в груди не склонило, доколе
Не затряслась его спальня от страшных ударов, куреты
Не поднялися на стены и город не вспыхнул пожаром.
Стала тогда умолять Мелеагра жена молодая.
Горько рыдая, она ему все рассказала, — какие