— Очень хочу. И желание это сильнее меня. Слова с трудом вырывались из пересохшего, словно от жажды, горла. Малейшее промедление было для Ноэль подобно смерти.
— О да… да! — выдохнула она, наконец ощущая проникновение его плоти внутрь себя.
Давно подавляемые эмоции вырвались наружу, по щекам заструились слезы. Желая как можно полнее слиться с любимым, Ноэль опять обвила длинными стройными ногами его твердые мускулистые бедра и плотнее прижалась к нему.
— Ты такая свежая, такая нежная…
— Специально для тебя, тебя одного, — жарко пробормотала она, легонько покусывая ему шею.
Словно фраза эта послужила сигналом, Филип начал двигаться, и яростный ритм его движений полностью захватил и подчинил себе Ноэль. Бессвязные слова, срывающиеся с ее уст, не имели ни смысла, ни значения для них обоих. И без слов было ясно — они стали единым целым, совершенным и неделимым.
И за мгновение до того, как Ноэль достигла вершины блаженства, Филип потребовал:
— Смотри на меня, Ноэль! Я хочу, чтобы в этот миг ты видела меня!
Его искаженное страстью лицо казалось ликом языческого божества. Глаза горели на влажной загорелой коже, словно раскаленные угли. Он пристально наблюдал, как Ноэль бьется и задыхается от наслаждения, пока по телу ее не прокатилась последняя волна дрожи.
— Тебе нельзя оставаться.
— Нельзя?
Ощущая непонятное волнение под его неотрывным взглядом, Ноэль поспешно надела халат. Боже, как наивна она была, полагая, что переспав с Филипом, раз и навсегда избавится от вожделения. Ничего подобного! Она по-прежнему хотела его, по-прежнему смущалась под его взглядом — ничего не кончилось. Более того, похоже, только теперь-то все и начиналось…
— Мои родители придут к ужину, чтобы повидать Бетси.
— И мое присутствие вызовет кривотолки? Филип непринужденно уселся на кровати, не стеснясь своей наготы. Достаточно одного взгляда на него, чтобы испытать небесное блаженство, подумала Ноэль. Неужели она и впрямь полагала, будто возможно приобрести иммунитет к его очарованию? Или же просто убедила себя в этом, стремясь найти оправдание той легкости, с которой оказалась с ним в постели?
— Можно сказать и так, — кивнула она. Еще бы не вызовет, особенно если он так и останется без одежды!
— Так, значит, мне уготована роль тайного любовника? — нахмурившись спросил он.
— Это больше не повторится.
Ну вот, не успели подняться с постели, как вновь оказались по разные стороны баррикад.
Видно, никогда и ни в чем им не суждено прийти к согласию. И почему только она настолько упряма?
— Опять за свое? — сурово осведомился Филип.