Пока кучер небрежно стаскивал их багаж на дорожку, ведущую к дому, — заставив Миранду содрогнуться при мысли, что от такого обращения с вещами могут разлиться ее чернила, — дверь отворилась, и несколько человек заспешили к ним с приветствиями. Мальчик, который по мнению Миранды был не кто иной, как Джайлс, кинулся к ней с такой энергией, что ей пришлось прислониться к экипажу, а девочка с серебристыми волосами, угловатость которой никак не предвещала грядущей красоты, бежала за ним и кричала ему, чтоб он не вел себя так нетактично по отношению к гостье.
— Ой, Диана, да помолчи ты, — воскликнул мальчик. — По-моему, я могу сказать кузине «здрасьте», если хочу. А вы и вправду моя кузина?
— Если ты Джайлс, то да, я действительно твоя кузина. — Объятие мальчика крепко пригвоздило ей руки к бокам. С некоторым трудом Миранде удалось высвободить одну руку из тисков и протянуть ее девочке. — А ты, должно быть, Диана.
Девочка застенчиво кивнула и позволила притянуть себя к боку Миранды, и тут послышался голос от двери:
— Ну, дети, довольно мучить кузину. Дайте ей, пожалуйста, вздохнуть.
На верхней ступеньке крыльца стояли хорошенькая юная леди с золотистыми волосами, худощавая немолодая женщина с постоянно озабоченным — как предстояло узнать Миранде — выражением лица и пухленькая, чрезвычайно домашнего вида, женщина средних лет, которая не могла быть никем, кроме миссис Хэмпхилл, домоправительницы Оуэнсов. Это она окликнула детей, чтобы те вели себя более осмотрительно, в то время, как Люси быстро сошла по ступенькам к Миранде, приветственно простирая руки.
— Надеюсь, вы извините моих брата и сестру за столь бурное поведение, — сказала она. — Мы все так ждали вашего приезда. И они совершенно забылись, увидев, что вы действительно приехали. Они вовсе не всегда ведут себя так плохо.
— Нет-нет, они дали мне почувствовать, что я по-настоящему желанная гостья, — заверила ее Миранда, совершенно не обеспокоенная уроном, нанесенным детьми ее уже измявшемуся в пути платью. От их оживленной радости она почувствовала себя не такой усталой.
И тут она вспомнила о кучере, который, наконец, выгрузил их багаж и стоял с выжидательным выражением лица, слегка вытянув руку для получения платы.
— Ах, да, я о вас не забыла, — сказала она ему, роясь в сумочке в поисках денег, которые отложила на поездку.
— Нет, — воскликнул Джайлс, начиная выуживать монеты из своих карманов. — Мужчина в доме — я, значит, я заплачу за вас.
— Нет-нет, очень любезно с твоей стороны, но это уж слишком.
— Нисколечко, — запротестовал он упрямо, как бывают упрямы десятилетние мальчишки, особенно, когда у них ярко-рыжие волосы и целые россыпи веснушек на физиономии. — С тех самых пор, как я впервые услыхал, что вы приезжаете, я не потратил ни единой монетки из своих денег, чтобы суметь заплатить за ваш экипаж, как и подобает мужчине. — Он извлек горсть разных монет, смешанных с остатками мела, сломанных прутиков и прочих загадочных предметов из обоих карманов, и высыпал все это вместе в протянутую руку кучера.