— Что же это такое? — Рая перевела испуганный взгляд больших глаз с Петра на Николая, потом на Костикова. — Лева! Они ведь их всех убьют? Правда, убьют?
— Конечно, убьют! — глухо проговорил Николай. — И наша задача помочь несчастным по мере сил.
— Но чем же мы можем помочь? — Костиков встал со стула, прошелся по комнате.
— Ой, ребята, а может быть, их на самом деле просто переселить хотят? — глядя на всех, с надеждой спросила Рая.
— Раиса! Неужели ты не читала наших газет? Их обязательно расстреляют. Так было в Минске и во Львове. Так будет и здесь.
— Не понимаю, — беспомощно сказала девушка. — Я не могу этого понять.
— Нужно понять. Это фашизм! — глухо сказал Николай. — И нужно помочь людям.
В комнату без стука вошел Женя Шаров. Это был невысокий, но сильный и плотный паренек с подвижным и энергичным лицом и решительным взглядом живых, острых глаз.
— А я у одного румына вот чего выменял за махорку, — он, не здороваясь, протянул на ладони маленький браунинг.
— Что же ты делать с ним будешь? — спросил Морозов.
— Немчуру стрелять.
— Подожди стрелять. На вот, прочти. — Николай протянул Жене листок.
Шаров стал читать, остальные молчали.
— Да-а, — прочитав, протянул Женя. — Ну и сволочи! Что же мы можем сделать? Поднять панику на площади? Стрелять там в немцев?
— Не болтай глупостей, горячая голова! — сказал Николай. — Необходимо попытаться убедить хотя бы знакомых нам евреев не ходить на это сборище.
— Сколько же мы до завтра успеем? — спросил Петр.
— Сколько успеем... Но мы обязаны это сделать.
В разговор вмешался Костиков.
— Николай Григорьевич, пусть это будет наше первое дело. Мы давно уже думаем — чего мы сидим? Когда мы будем действовать?
— Да, Николай, — обратился к Морозову Петр. — Тут у нас уже кое-кто подобрался из ребят. Спиридон Щетинин, Иван Веретеинов, Миша Чередниченко, Александр Романенко, Олег Кравченко да нас шестеро...
— Всех знаю, кроме Ивана Веретеинова. Будьте осторожнее, ребята. Один шаг — и наткнемся на провокатора.
— Да это все наши комсомольцы, народ проверенный, — с пылом вступился Костиков. — А за Ваню Веретеинова Валентина и Петр поручиться могут.
— Горько мне вам говорить об этом, — сказал Николай, — но времена сейчас переменились. Некоторые люди оказались не такими, какими мы их представляли. Мы уже знаем, что кое-кто из комсомольцев поспешил пройти регистрацию у немцев, а отдельные девушки познакомились с немецкими офицерами и разгуливают с ними по городу...
— Сволочи! Предатели! — сказал Лева Костиков, и черные глаза его непримиримо сверкнули. — С такими мы еще посчитаемся!