- Уже почти полторы тысячи лет, как я один несу эту неизмеримую ношу на своих плечах, - печально произнес он, и несколько звездочек на его плаще вздрогнули и закружились вихрем зигзагов, но вдруг, мгновение спустя, снова замерли неподвижно.
Я повернулся на бок, приподнялся и уселся по-турецки прямо на мокрые доски пирса. Ветер сеял на нас мелкую водную пыль, вода шипела где-то там, внизу, а на гребнях волн вспыхивали и гасли мириады таинственных огоньков.
Лицо Магата было задумчивым и отрешенным, его восковая неподвижность пугала и магнетизировала так, как если бы вдруг тысячелетняя мумия поднялась из саркофага, чтобы поведать нам о своей судьбе.
- Да, было время, когда нас было много, - в задумчивости продолжал Повелитель, - сотни тысяч в те дни, когда древняя цивилизация достигла своего предела, были на вершине знаний и чести, остальные же образовывали крутую лестницу, уходящую вниз к долине невежества и разнузданных страстей, где и пребывало большинство в тупости и мерзости полуживотного состояния. Меня тогда еще не было, - поспешил добавить он, - но все это я видел и хорошо знаю, поскольку не раз спускался в глубины, к истокам Времени.
Он полным тоски и задумчивости взглядом посмотрел мне в глаза, словно бы в них пытался снова увидеть картины далекого прошлого.
- Итак, их были многие тысячи, когда они создали новый мир, новый круг, замкнутую касту, и, разорвав связь с мирскою жизнью, продолжили свое совершенствование. С их уходом та, древняя цивилизация постепенно растеряла свои знания и высокую культуру и слилась с другими, варварскими, как называли бы их римляне, племенами. Избранные же остались существовать над миром. Тысячи, десятки тысяч лет... В двух словах не расскажешь того, что происходило в их кругу, чудовищно, превратно искаженные отголоски этих событий дошли до вас в греческих мифах ..., - он остановился, словно бы колеблясь или просто задумавшись.
- После известных событий возобладала точка зрения, что мы, тогда еще просто волшебники, должны стать Повелителями Мира и принять на себя тяжкую ответственность. Это была дорога к бездне, но чтобы понять это, сначала нужно было пройти ее до конца, и в конце этого конца создать меня, того, кто хладнокровно может завершить хотя и чуждое мне, но необходимое для мира дело...