Я обошел его кругом и повернул обратно, торопясь выйти на знакомую мне тропу и усомнившись в душе, что мне удастся осуществить свое желание и "объять необъятное". Деревья, как и прежде, почтительно, с галантностью придворных расступались передо мной и дисциплинированными солдатами смыкались за моей спиной, отгораживая от меня все, что находилось за пределами тридцати-сорока шагов, тропа вилась ужом, но все же вывела меня на одну из боковых аллей.
Брегет показывал, что торопливого времени осталось слишком мало для новой попытки, и я в душе был рад тому, что больше не надо торопиться, а можно просто погулять по знакомым геометрически правильным аллеям, по тенистым аркадам, полюбоваться явившейся вдруг белкой или ящерицей и, покорившись размеренному ритму обступающих деревьев, мерно обдумывать неторопливо появляющиеся в парадных одеждах мысли.
Я присел на низкое ограждение маленького фонтана, меланхоличным взором скользя по дорожке парка до моста, пересекающего миниатюрный канал, и обратно, мысль, без усилия, легко оторвавшись от бренного тела, поднялась к самым облакам...
Я судорожно очнулся от дремы. Всему виной - муха. Она села мне на лицо, я мотнул головой, потерял равновесие и чуть было не свалился в фонтан.
Сначала, еще не вполне соображая, я окинул взглядом все вокруг, а это был по-прежнему полнокровный солнечный день, слепяще-праздничный.
И тут я вспомнил! Вскочив, я нервно зашагал по скрипящей песчаной дорожке. С места в карьер пущенная мысль, не останавливаясь на странных прихотях памяти, влетела в хлесткие заросли догадок и гипотез, но через мгновение, ведомая опытной рукой, выскочила на вольный простор. Сначала бег ее был тяжел, но через некоторое время ей удалось достичь привычного темпа.
Hо хватит аллегорий, а то можно увязнуть в их сладком сиропе. Долгие годы я учился отключаться на трассе от себя обыденного, искусству напрочь забывать ТУ, другую жизнь. Это было необходимо, это были азы, которые должен был постигнуть каждый трассер. Новичка легко выбивает с трассы первое же сильное воспоминание, поэтому у хорошего трассера от реального мира остаются только смутные тени, неясные образы, кажущиеся далеким чужим прошлым. И теперь годами отработанное умение мешало мне сосредоточится, то и дело зажигая ненужную, устаревшую надпись: "опасность". Hе знаю почему, но я вдруг вспомнил о погибшей группе Черного Рыцаря, вспомнил, как Дирижер, тогдашний магистр, говорил после известия об очередном трупе: