Я отрицательно покачал головой. Она же, видимо, прочтя нечто в моих глазах, спросила:
- Значит, можно?
- Нет.
- Ха-ха-ха, - нервно-коротко рассмеялась она, но вдруг, оборвав смех, спросила:
- Если ты создал меня, то почему я помню детство? Косоглазую гувернантку, меньшого брата, умершего в пять лет, отца, поездку на море...
- Я все это придумал.
- Значит, ты знаешь про меня все? Все-все?
- Да.
- Тогда скажи... тогда скажи, как звали любимую лошадь отца?
- Ночь.
- Какого цвета было глаза у моей матери?
- Зеленые.
- Где стоял наш дом?
- На косогоре, у ручья, в трех милях от дубовой рощи и в двух от трактира "На развалинах".
- Верно... но это можно было узнать откуда-нибудь... Я бы спросила, как мне объяснялись в любви в первый раз в жизни, но мне самой никак не вспомнить, - простодушно призналась она. По ее сосредоточенному лицу было видно, что она пытается придумать новые вопросы.
- Ничего, как назло, нейдет в голову, - наконец, сказала она, сердито притопнув ножкой.
- Ладно, я подумаю и спрошу как-нибудь потом. А сейчас будем считать, что я тебе поверила.
Меня это, конечно же, не удовлетворяет. Мне нужен помощник, или хотя бы человек, который бы мне не мешал, но судя по ее тону, цели своей я не достиг.
- А расскажи мне, знаешь, что... как ты ТАМ жил?
Приходится рассказывать: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Мало-помалу я увлекаюсь, вспоминая одну подробность за другой. Память, сбрасывая страх, все ярче рисует мне картинки обыденной городской жизни, и вот уже кажется, закрой глаза и...
Я закрываю глаза. Открываю. Передо мной стоит красивая женщина и, чуть ли не заглядывая мне в рот, ждет продолжения рассказа. В ее глазах прыгают игривые огоньки, и вообще она не кажется больше ни подавленной, ни смятенной.
- Слушай, - говорит она, - ты рассказывал о друзьях-трассерах. Но вы-то не можете доверять друг другу только на слово?
"Доехали", - думаю я.
У Экс-Со-Ката недвусмысленно сказано о том, что процедуру "капкан трассера" не следует обсуждать с непосвященными, и ни в коем случае нельзя ее демонстрировать. Под страхом бойкота. Но сомнения не гложут меня. "Все равно никто из реального мира об этом не узнает. Я покажу ей, а значит - самому себе, и это не будет нарушением обета молчания".