«Ах, ты, сучий потрох»! Я кивнул.
– Отойдите, хрен с ним… Как ты меня задолбал…
Отпущенное нам время таяло. Прочих раненых уже понесли. Подполковник поманил меня к себе и, когда я нагнулся, быстро сунул мне в свободный карман разгрузки пакет из лоснящейся коричневой бумаги.
– Не показывай никому! – Его горячечное дыхание опалило меня. – Никому: ни командиру, ни даже лучшему другу, никому – это смерть. Никому! Слышишь, никому?! Потом, все потом. Только выжди, два-три года… – Он замолчал, захлебываясь кровью. Мне бы остановить его, не дать самого себя вымотать до последних сил.
– Почему? – вместо этого задал я вопрос. Я имел право знать.
– Сейчас не время, передай…
– Нет! – Мое «нет» звучит уже не так твердо, кое-что начинает до меня доходить. Но все же… может, проще отбить руку, обезоружить…
– Пойми, мне все равно хана! – Он пристально посмотрел мне в глаза. Он догадался о моих намерениях. – Только потом будет хуже, много хуже…
– Что в них? – настаиваю я, и он понимает, что я не отступлюсь.
– Документы (я усмехаюсь) – договора, контракты, фрагменты личного дела.
– Чьего? – Ну почему же из него все приходится вытягивать буквально клещами?
– Шамиля Басаева, – наконец он, кажется, решается раскрыть все. – Здесь – бомба. Документальное подтверждение работы Басаева на одну из наших госслужб.
Я, кажется, догадываюсь, какую, а Тарасов продолжает говорить:
– Здесь подписи, фамилии, печати – все подлинное.
– Что с того? – Мне действительно непонятен весь сыр-бор.
– Их могут опубликовать. Что нанесет сильнейший удар по нашему престижу и людям. Те, кто подписал эти документы, все еще на службе. Это лучшие люди, просто тогда считалось, что так надо. Если документы выплывут, кто-то из них будет уволен или того хуже. Нам после этого уже не подняться.
– Тогда почему «чехи» этого не сделали? Не опубликовали?
– Это им невыгодно.
В моих глазах немой вопрос. Кому – Басаеву? Как это может быть невыгодно Басаеву? Тарасов посмотрел на меня и по моему лицу понял, что я хотел спросить.
– Да, в первую очередь это невыгодно именно самому Басаеву.
– Почему? – Я поражаюсь собственной тупости.
– Это – его страховка, гарантия собственной неприкосновенности. А для нас это – ключ к его смерти.
«Ключ к смерти»… Теперь я понимаю причину неуловимости террориста номер один. Действительно, неуловимый Джо – неуловимый, потому что его никто не ловит.
– Да, именно так. – Он на секунду умолкает. – Он неприкосновенен. С его смертью все это тут же стало бы достоянием мировой общественности.
Мне стало грустно. Мы сами создаем монстра, чтобы потом не знать, как от него избавиться. Его столько раз выводили из-под ударов, и кто…