— Доктор Данбери, командир Уитни, я держу поэму, с которой, я уверен, вы знакомы, как и большинство летчиков. Ее сочинил молодой американец, который вступил в канадские королевские военно-воздушные силы. Он погиб в декабре 1941 года. Его звали Джон Гиллеспи Мейджи. Написанное им относится ко всем летчикам, которые когда-либо летали или будут летать. В поэме этого девятнадцатилетнего юноши заключено величие человека, оторвавшегося от Земли. С вашего разрешения я прочту ее вам и всем собравшимся здесь.
Гаррисон начал читать поэму, и она действительно была прекрасна.
Закончив чтение, он долго не мог ничего сказать, потом обратился к Джилл и Джейку:
— Я завидую вам. Я завидую вам обоим, вашей молодости, вашему мужеству. Вы совершите то, на что способны немногие. Благодаря вашей личной силе и призванию, вы взлетите туда, куда не может подняться ни жаворонок, ни орел. Успеха вам, и пусть Господь Бог благословит вас и вернет благополучно на Землю.
На этих словах формальная церемония закончилась. Гаррисон Тейлор направился к тому месту, где сидели Джилл и Джейк, и протянул им странички с рукописью поэмы.
— Я хочу отдать это вам.
Джилл со слезами на глазах взяла листки.
— Спасибо, Гаррисон, — сказала она. — Я всегда буду беречь это сокровище.
Джейк взял свои листочки, молча склонив голову, и пожал руку Гаррисону.
— А теперь, — продолжал Гаррисон, — вы оба можете несколько часов отдохнуть. Завтра вы будете изолированы и каждое ваше движение будет видно на мониторах и тщательно просматриваться. Сейчас вы можете расслабиться, выпить рюмку-другую, но только не простудитесь и не подхватите какую-нибудь заразу. Вы знаете, что со мной сделает главный врач, отвечающий за полет, так что будьте осторожны. Это приказ.
— Слушаюсь, сэр, — ответили Джилл и Джейк одновременно.
Попрощавшись со священниками и генералом, они вышли через боковую дверь церкви.
Когда они торопливо шли к общежитию, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее, у Джилл было так легко на сердце. Но тут она вспомнила, что у нее нет ничего подходящего из одежды, потому что все ее туалеты упакованы и отправлены в Хьюстон.
— Я вдруг вспомнила, — весело сказала она, — что все, что у меня есть, это только летная форма. У меня нет даже шорт.
— А почему ты позволила им забрать всю твою одежду? — удивленно спросил он.
— Я ничего не позволяла. Они просто забрали, и все. А у тебя не забрали?
Он кивнул:
— Да. Но не все еще потеряно. — Он достал из заднего кармана брюк бумажник и вынул оттуда карточку. — С этой маленькой карточкой я могу пройти в военную лавку и купить там все, что душа пожелает.