С шумом распахнув дверь, я шагнула на крыльцо. Крики мгновенно стихли.
— Вы всё ещё здесь? — спросила я и замерла, нахмурив брови, давая им возможность оценить вид волос-змей, лениво покачивающихся из стороны в сторону. — Чтобы через минуту и духу вашего здесь не было. Учую — вам не поздоровится. В самом лучшем случае спущу на вас огромных собак.
Для пущей убедительности я пару раз сверкнула глазами. Небо было безоблачным, солнце стояло высоко, и для меня не составило труда воспользоваться его энергией для этой цели. Мальчишки стояли как вкопанные, с лицами, побелевшими от испуга, не в силах сдвинуться с места от страха. Я решила предоставить им возможность опомниться и сбежать, и потому зашагала вдоль стены, направляясь к небольшому отдельно огороженному дворику.
Здесь, вольготно развалившись на травке и повернувшись лохматым пузом кверху, расположилось единственное живое существо, с которым я делила пищу и кров. Должна признать, что в одном-единственном вопросе я всё же не являюсь "правильной" ведьмой. Правильная ведьма должна быть хозяйкой чёрного кота. У меня же была белая собака по кличке Мэгги.
— Мэгги, голос! — негромко сказала я, присоединяясь к ней во дворике.
Псина лениво приоткрыла один глаз и посмотрела на меня с крайним неодобрением. Ей было откровенно лень шевелиться, и она не считала нужным это скрывать.
— Голос! — повторила я уже более строго, сердито нависая над собакой.
Та приподняла голову аж на пару сантиметров от земли и благосклонно сказала "Гау!". И вяло вильнула пушистым хвостом — мол, ну, теперь ты довольна? Я могу спать дальше?
Возражать я не стала, поскольку хорошо слышала топот ног и удаляющиеся возгласы мальчишек. Хоть Мэгги и крупная собака — встав на задние лапы, она оказывается выше меня, — но испугаться её внешнего вида достаточно трудно. Ибо вашему взгляду предстаёт совершенно очаровательное лохматое существо с длинной белой шерстью и недвусмысленно дружелюбными глазами, регулярно помахивающее неунывающим хвостом. Зато на слух испугаться этой собаки очень даже легко, ибо лает она чрезвычайно внушительным басом.
Оставив Мэгги отдыхать на травке от трудов праведных (когда именно она умудрилась их совершить, не знаю; не иначе в прошлой жизни), я возвратилась на крыльцо. К этому времени на поляне было уже пусто. Воздух наполнила столь любимая мною тишина и умиротворённость. Сладко потянувшись, я вошла в избушку.
Дара забралась на скамейку с ногами и сидела, обхватив руками колени. Потрёпанные лапти стояли на полу.
— А где Федька? — спросила я, направляясь к столу.