— Не верьте официальным сообщениям, — сухо посоветовал Йоссариан. — Это просто часть сделки.
— Какой сделки?
— Которую со мной заключили полковник Кэткарт и подполковник Корн. Они отправляют меня на родину как великого героя, а я обязуюсь расхваливать их на всех перекрестках и никогда не осуждать за то, что они сверх всякой нормы гоняют летчиков на боевые задания.
Капеллан испуганно привстал со стула:
— Но ведь это ужасно! Это постыдная, скандальная сделка, ведь верно?
— Гнусная, — ответил Йоссариан. Он лежал на спине, одеревенело уставившись в потолок. — Гнусная — это как раз то слово, на котором мы сошлись с подполковником Корном.
— Почему же вы на это пошли?
— Или так, или военно-полевой суд, капеллан.
— О!.. — с неподдельным раскаянием воскликнул капеллан и прикрыл рот тыльной стороной ладони. Он неловко опустился на стул. — В таком случае я немедленно беру свои слова обратно.
— Они бы засадили меня в камеру к уголовникам.
— Да, да, это безусловно. Да, конечно, вы должны поступать так, как считаете нужным. — Капеллан утвердительно кивнул головой, будто подводя итог их спора, и растерянно смолк.
Йоссариан невесело рассмеялся:
— Не беспокойтесь, я на эту сделку не пойду.
— Но вам придется на это пойти, — настаивал капеллан, озабоченно склонившись над Йоссарианом. — Серьезно, вам надо согласиться на их условия. Я не имел права оказывать на вас давление. Мне не нужно было ничего говорить.
— Вы на меня не давили. — Йоссариан перевернулся на бок и с наигранной серьезностью покачал головой: — Боже мой, подумать только, какой это был бы грех — спасти жизнь полковнику Кэткарту! Нет, таким преступлением я не хотел бы запятнать свое доброе имя.
Капеллан осторожно вернулся к первоначальной теме разговора:
— Но что вы намерены делать? Не хотите же вы, чтобы вас упрятали в тюрьму?
— Буду продолжать летать. А может, дезертирую, и пусть ловят. И ведь, скорее всего, поймают…
— И посадят за решетку, к чему вы, я полагаю, совсем не стремитесь.
— М-да… Ну тогда, значит, придется летать до конца войны. Кто-то ведь должен остаться в живых.
— А если вас собьют?
— Да, тогда лучше, пожалуй, не летать.
— Что же вы будете делать?
— Не знаю.
— А вы поедете домой, если они вас отправят?
— Не знаю. На улице жарко? Здесь ужасно душно.
— На улице холодина, — сказал капеллан.
— Послушайте, — вспомнил Йоссариан, — со мной произошла смешная штука, а может, мне это только приснилось. Будто бы в палату приходил какой-то странный человек и сказал, что ему в лапы попался мой дружок. Интересно, померещилось это мне или нет?